В это лето нас собралась компания из студентов, бывших соучеников, нашей школы, и других ребят. Мы утром часам к десяти собирались на реке, где купались, загорали, играли в волейбол. Часам к четырём, возвращались домой, обедали, а к шести часам собирались на волейбольной площадке, около кинотеатра. Когда темнело, шли или в кино, или на танцы. Приходили на берег реки и девчонки, моё внимание привлекали три подружки, Оля, Лёля и Наташа, которые перешли в десятый класс. Они постоянно были вместе, когда приходили, становились в кружок, играли с нами в волейбол, купались, загорали. Все они были худенькие, стройные, из приличных семей.
Больше всех мне нравилась Наташа, она была более серьёзная и вдумчивая, чувствовалось, что она лидер, их компании. Эти девчонки, постоянно были в окружении ребят их сверстников, в парке, на танцах в кино. Вечером на волейбольной площадке собиралось много ребят, играли на вылет, проигравшая команда вылетала, и судья набирал новую команду. Мне, как игроку не из лучших, чаше приходилось стоять в толпе болельщиков, и наблюдать за игрой. Как-то раз, находясь в толпе, я стоял рядом с Наташей, и, набравшись мужества, спросил:
- Наташа, я родился и живу в этом городе, раньше тебя не видел?
Она охотно ответила:
- Мы здесь живём один год, как отца перевели сюда на работу.
- А кто же твой отец? - спросил я.
- Оо, нельзя говорить, - и добавила:
- А я тебя знаю, Ты, окончил Могилёвский техникум, твоя мама моей маме шила платье.
Оля и Лёля позвали Наташу, они пошептались и ушли. Как потом оказалось, Наташин отец был прислан сюда первым секретарём райкома партии.
Дом, где жили секретари, находился недалеко от нашего дома. Этот большой, когда-то помещичий дом, стоял на тихой улице в тени огромных лип и клёнов. Всякий раз, когда менялся первый секретарь райкома, а менялись они очень часто, в доме начинался капитальный ремонт, и перепланировка.
Я стал чаще подходить к девочкам, здороваться с ними, и раза - два на танцах приглашал Наташу на танец. Наташа всё больше и больше мне нравилась, открытое, спокойное лицо, вежливая, хорошо воспитанная, и одна из лучших учениц в классе. Но из-за постоянного окружения ребят около этих девчонок, мне неудобно было к ним подходить. Однажды на речке, я подсел к Наташе, по- говорил с ней и сказал, что вечером приду, посидеть на её крыльце. Наташа промолчала, только улыбнулась
Вечером, тщательно вырядившись, надев свой новый темно-синий костюм, новые туфли, с тревогой в душе, отправился к дому Наташи. Поднявшись на крыльцо, я сел на скамейке. Через некоторое время вышла Наташа, и села напротив. Я был взволнованный, и закомплексованный, что не мог выдавить из себя ни одного слова. Моё волнение, по-видимому, передалось и Наташе. Мы, молча, сидели друг против друга. Наконец Наташа спросила:
- Зачем ты пришёл сюда?
Этот вопрос застал меня врасплох, и я ответил:
- Не знаю.
Наташа еще немножко посидела и сказала:
- Ну, я пошла,
Поднялась и вошла в дом. Мне было очень обидно, что я такой неуклюжий. Когда я шел, то думал, что скажу Наташе, что она мне нравится, что она интересная девчонка. Что я о ней много думаю, что мне хотелось бы с ней дружить и т. д. Но я сидел, проглотив язык.
В последующие дни Наташа охотно разговаривала со мной на реке, на волейбольной площадке, на танцах. У меня складывалось впечатление, что Наташа ко мне хорошо относится. Я решил снова пойти вечером к Наташе на крыльцо. Однако всё повторилось, как в первый раз. Мы сидели напротив друг друга и молчали, я сидел и думал, что сказать, в голову лезли всякие дурацкие предложения. Тогда Наташа спросила:
- Ну, что ты молчишь? Я снова ели выдавил из себя:
- Не знаю.
Тогда она сказала:
- Так и будем молчать? Тогда я пошла.
Она встала, вошла в дом, захлопнула дверь и повернула ключ. Я был ужасно расстроен, я ругал себя, на чём свет стоит, какая-то девчонка десятиклассница, а я перед нею робею, дипломированный техник, что не могу сказать ни одного слова. Я решил:
- Всё с этим надо завязывать.
С этого дня, больше не подходил к Наташе и не разговаривал с ней.
Свободное копирование
