ДЖАМБУЛ.
В Джамбуле мы слезли с кузова машины, надели мешки и пошли искать родственницу Полины. Вскоре мы нашли небольшой домик на краю города. Открыв калитку, мы подошли к дверям и постучали. К нам вышла молодая коренастая женщина, мы поздоровались, и мама подала ей письмо. Прочитав его, женщина улыбнулась широкой, открытой улыбкой и впустила нас в дом.
Женя так звали хозяйку, жила вместе с трехлетним сыном, которого звали Толик, он не выговаривал букву "к", говорил -артошка, -у-уруза, - атлета… Муж её был на фронте. Женя расспросила о Шамшеевых, про Буденовку, она сама была родом с этого села, но давно переехала в Джамбул. Она сказала, чтобы мы отдыхали, а завтра - на вокзал.
На железнодорожной станции оказалось, что никакие эшелоны не идут. Мы узнали, пока не пройдешь санпропускник, на вокзал не впускают. Теперь на станции ситуация поменялась, на вокзале и в привокзальном садике сидело много народа, которому нужно было ехать на запад.
Люди много дней стояли в очередях за билетами, эшелоны в основном с военными и военной техникой проносились мимо.
Женя оказалась простой и доброй женщиной, нас она приняла, как близких родственников. Видя, что мы переживаем, что не можем уехать, Женя стала успокаивать маму, говоря, что мы можем пожить у нее, пока на улице стоят холода. Она сказывала, что у нее жили эвакуированные евреи из Донецка, недавно уехали домой, а она боится, что могут поселить к ней чеченцев.
На дворе стояла плохая погода, шли дожди, было холодно. Женя подсказала маме, чтобы она сходила в райисполком, там нам как семье фронтовиков должны были выдать хлебные карточки - по триста грамм хлеба в день на человека.
Свободное копирование
