Каждый день в шесть утра я шел в магазин и занимал очередь за хлебом. Когда подходила моя очередь, продавщица вырезала ножницами квадратик с датой в каждой карточке, ставила на одну тарелку весов, килограммовую гирю, с другую - стограммовую, отрезала треть буханки, и взвешивала 900 граммов хлеба, если не хватало, добавляла кусочки, если вес был лишний, кусок отрезала. Иногда порцию - девятьсот грамм она могла дать кусками. Спорить с ней было бесполезно, на недовольных продавщица поднимала крик:
- Куда я буду девать куски?!
Ругаться с ней никто не хотел, просроченные дни пропадали, но тем, кто с ней дружил, угождал, она могла эти дни отоварить. Чем больше было кусков, тем лучше было для меня, пока я доносил хлеб до дома, самые маленькие кусочки я успевал съесть.
Идя в магазин или возвращаясь, я проходил мимо большого углового дома с красивым крыльцом, на котором сидел пацан, упитанный, краснощекий, постоянно что-то жевал. Однажды он мне крикнул:
- Эй ты, еврей, что ты все ходишь по нашей улице? Чтобы я тебя больше тут не видел! Будешь ходить, я тебе покажу!
Я всегда, болезненно воспринимал слова «жид», «еврей» и другие антисемитские выражения, но на этот раз от неожиданности ничего не сказал, да и не хотелось с ним связываться, прошел мимо.
На следующий день, когда я возвращался из магазина, пацан увидел меня, сошёл с крыльца, преградил мне дорогу, и спросил:
- Ты, что не понял, что я тебе сказал?
- Пропусти - сказал я.
Он схватил меня за борта моего старенького пальто, из которого я давно вырос, и стал меня трясти. Я стукнул ему в глаз. Он еще раз дернул и надорвал борт. Мы начали драться, он разбил мне нос, я уцепился в него и почувствовал он хочет от меня отделаться, он стал отдирать мои руки и кричать:
- Пусти!
Я в него вцепился мертвой хваткой, не ощущая ударов, я готов был разорвать его на куски, если бы у меня хватило сил. Из дома выскочила его мать растащила нас, меня толкнула, что я упал, забрала своего сыночка, а мне стала угрожать и ругать меня матом.
Продавщица в этот раз дала мне наш паек одними кусками, и после драки куски оказались разбросанными на земле. Я подобрал куски хлеба и пошел домой. Мама, узнав в чем дело, стала меня ругать на чем свет стоит, говорила, что я не могу спокойно ходить по улице, что почему-то только меня все трогают и дети, и собаки… Зашивая пальто, она сказала:
- Ладно, все равно это пальто тебе уже мало, на следующую зиму придется доставать новое, - и добавила, - правильно, надо уметь защищать свое достоинство.
Хлеб мы съели, только песок скрипел на зубах. А пальто пришлось носить и следующую зиму. Я продолжал ходить по этой улице, но пацана этого на крыльце больше не видел.
Свободное копирование
