Моя служба в воинской части №140 и демобилизация - 6

   Жара не спадала, мы обливались потом, к 8-9 вечера все еще оста­валось много нерассмотренных дел. Около 9 часов вечера один из партследователей вышел к нам и зачитал длинный список лиц, кому разреша­лось выйти из крайкома, но не позже часа вернуться. Моей фамилии в списке не было. Я не знал, по какому принципу был составлен описок лиц, которые могли выйти из крайкома, чтобы напиться, покушать. Я подошел к нему с вопросом: "А мне не разрешается отлучиться на час?" Спросив мою фамилию, он предложил подождать. Через несколько минут он вернулся и строго предупредил: "Можете тоже отлучиться, но, чтобы через полчаса были здесь!" Родители жены жили совсем недалеко (на углу Энгельса и Ворошилова, то есть в 3-х кварталах от крайкома). Я весь мокрый, крайне утомленный, жаждущий воды быстро побежал, чтобы успеть вовремя вернуться. Дома уже давно тревожились обо мне: ведь я ушел в 9-00! Увидев меня, обрадовались, решив, что мое дело уже закончено. Я прежде всего припал к кружке с холодной водой, рассказал об обстановке и что мне нужно вернуться вновь. Наступило разочарование. Мне предложили подкрепиться, но в рот пища не шла, во рту было горько. Так посидел несколько ми­нут и пустился бежать в крайком, чтобы не опоздать к назначенному сроку. Но мне пришлось еще ждать и ждать, пока партследователь назвал мою фамилию и пригласил в комнату. Там сидели несколько человек - это новый состав бюро крайкома - Семякин, Шацкий и другие, заменившие "арес­тованных врагов народа", но впоследствии сами попавшие в этот список. Начали разбирать мое дело, в свое время рассмотренное старым, "вражьим" руководством. Меня не слушали, а так как я пытался что-то им объяс­нить, один из судей сказал: "Много будешь говорить, пойдешь к нему!" и показал на человека, который сидел верхом на стуле, облокотившись на спинку. Он смотрел на меня какими-то блестящими, лакированными глазами, легко улыбаясь. Я прекратил свои объяснения (собственно, они здесь были неуместны). Отобрали у меня партбилет и выпустили в ту же дверь, откуда вошел к ним. Это уже не самое плохое!