Моя служба в воинской части №140 и демобилизация - 4

   Оставив Тер-Григоряна, я шел по ростовским улицам и думал: что же мне предпринять? Как опровергать клевету сверхбдительных разоблачителей 1937 года? И принял решение: обратиться с письмом к наркому Обороны К.Е.Ворошилову - члену Политбюро, легендарному Герою гражданской войны, которого мы все искренне любили. Я так и сделал, но письмо получилось длинное - на 15 страницах. Через несколько дней после его отправки, а именно - 22 мая 1937 года за N 3/15S/8/210-5 мое письмо вернулось из Санупра РККА, а копию препроводительного письма прислали мне на краснодарский адрес (и уж, конечно, о моем письме никто не доложил Ворошилову!).

   Вернувшись в Краснодар, я зашел в наш институт и, надо было, на лестницах встретил Шулятева, который не только не удивился, но воскликнул с улыбкой: "А-а-а - вернулся?" В Краснодаре я узнал, что материал в санупр. СКВО послал Шулятев. Он заключался в том, что я исключался из партии (о чем было сказано выше), но этот материал не обсуждался на бюро партколлектива, хотя был направлен от имени этого бюро. Однако это было лишь "началом". В июле 1937 г. я был вызван к партследователю, а 27 июня - на заседание бюро Азово-Черноморского крайкома ВКП(б), где вновь вернулись к рассмотрению моего старого дела, сданного в архив Кубанским окружкомом ВКП(б) еще 2 марта 1928 г. Другими словами, снова начали рассматривать вопрос: почему 10 лет назад я на партийной дискуссии задавал вопросы? Не означают ли мои вопросы сомнения, хотя ведь в постановлении констатировано, что я голосовал за генеральную линию ВКП(б), против оппозиции.

   На мое заявление, что уже рассматривался этот вопрос, и я реа­билитирован, мне ответили: "Но ведь восстановили враги!" Как было сказано, к этому времени не одно "поколение" секретарей и членов бюро крайкома были объявлены "врагами народа"! На этот аргумент я парировал не менее веским: "Но ведь исключали меня из партии также враги народа! Почему это остается незамеченным?" Однако дело в том, что логическое мышление им нужно было только в одном "направлении". Интерес представляет даже не только факт нового исключения меня из партии за вопросы, заданные мною 10 лет назад, но и, особенно, вся "процедура", с какой сопровождался этот акт. Поэтому кратко опишу ее.