1.10.44. Вос. Утром помыл виноград. Завернул в газету и после завтрака пошёл в госпиталь к Лине. Было холодно, лил косой моросящий дождь. Из трамвая побежал по лужам, промочил ноги.
Лина вышла по вызову в вестибюль. Глянула на мои ноги, ужаснулась. Потянула меня в палату. Заставила снять тапки. Носки повесила сушить. Растёрла спиртом ноги, обмотала бинтами. Я угощал её виноградом.
– Где взял?
– Заработал, – соврал я.
Лина притащила каши. Метнул её в два приёма.
– Боже! Ты голодный.
– Да нет.
– Вас плохо кормят?
– Да нет.
Мне не хотелось признаваться, что в спецшколе Военно-воздушных сил плохое питание. Мне честь моей спецшколы стала дорога, и я не посмел её позорить. Да и какой тут позор. Страна живёт лозунгом: «Всё для фронта, всё для победы!» Надо перетерпеть, пережить. Победа скоро. Тогда заживём.
Полдня я просидел с сестрой. Тепло, уютно. Раненые угощали меня сахаром. Я отнекивался, но они совали в руки, и я не выдерживал, клал в рот. Уходить не хотелось на холод, в лужи. Уехал к ужину. Лина не разрешила мне снимать бинты, и я вышёл, натянув поверх бинтов свои тапочки. Вроде как раненый боец.
– Ты что это? – удивились ребята.
– Раненый, – шутил я.
Так забинтованный и пошёл в кино «Дума про казака Голоту». Мне очень нравился этот фильм. Я его смотрел второй раз. Придя в интернат, развесил сушить бинты.
Свободное копирование
