2.10.44. Пон. На перемене вышли во двор. Погода прояснилась. Солнце. Стояла наша школьная кобыла в упряжке. Обступили рабочую скотинку. Для станичных это родное существо. Для городских – экзотическое. Федя Матерный гладит её:
– Какие глаза умные!
– Не то, что у тебя, – ехидничает Сергей Быркин.
– А голова, как у тебя, – добавил Николай Сегида.
– Не оскорбляйте лошадь! – смеялся Малышев.
– Интересно, сколько у неё извилин? – заинтересовался Сергей.
– Думаю не меньше, чем у тебя, – опять смеялся Малышев. – Знаешь, где у неё печень?
– Где?
– Как войдёшь в попу, направо.
– Витя, потяни кобылу за хвост. Посмотрим – откроется у неё рот.
Витя Грибачёв схватил хвост, потянул. К удивлению всех кобыла зевнула. Мы упали от смеха. Такого эффекта не ожидали.
На уроке истории проходили Отечественную войну 1812 года. Как много схожего с нынешней войной. История меня начала увлекать.
3.10.44. Вт. Несмотря на трудности, всё больше влюбляюсь в нашу спецшколу, в её жизнь. В коллективе совсем освоился. Люблю шутки, острые подначки. Начал сам шутить, острить, но стеснительность далеко ещё не преодолел. Да и преодолею ли её когда? Я ещё не из очень заметных остряков, но уже приобретаю вес. Остряки у нас считаются «развитыми». Однако есть шутники вредные. Своими остротами преследуют не шутку, а насмешки, оскорбления. Такие не заслуживают авторитета. Оскорблять людей за их недостатки не достойно. Злые шутки вызывают стычки. Они не приносят добра коллективу.
Все стараются проявить свои дарования в общении, но не все способны привлечь к себе внимание. Самый болтливый у нас Ким Рассалов. Неутомимый хохотун, рассказчик всяких надуманных небылиц о его отношениях с девчатами. Рассказывает и захлебывается. Глаза горят азартом. Рот пенится. Сам от своих выдумок заливается смехом. С девочками мы его ещё не видели и его рассказы о них у нас не вызывают доверия. Но фантазия! Она увлекает всех.
Врождённый шут Юра Поддашкин. Смешит и не смеётся. По каждому случаю выпад. Алик Малышев – острослов. Степан Кушнир – весёлый придурок.
Вечером узнаю, что наши войска перешли румыно-югославскую границу и освободили город Петровград.
4.10.44. Ср. На уроке русского языка разбирали предложения. Искали сказуемые, подлежащие, существительные, местоимения и пр. Ничего нет более нелогичного. Люблю логику. Она ведёт к прочным знаниям. Но в русском языке её так мало.
На перемене опять шутили вокруг лошади. Витя Грибачёв сел на телегу, взял вожжи.
– Выпускай шасси! – кричат ему любители авиационных терминов.
– Они же выпущены, – смотрит он на колёса.
– Тогда убирай!
– Не убираются.
Арсеньев похлопывает кобылу по животу:
– А что у неё тут в фюзеляже?
– Моча.
– Сливай мочу. Она при перегрузках на пилотаже давит на мозг.
Кобыла поворачивает лениво голову, поглядывая на нас дураков умными глазами. Помахивает хвостом, потом расставила ноги, изогнулась дугой и слила мочу под громкий хохот. Девки-кулинарки, выглядывают из окон второго этажа на хохот «спецов», который звонко разносится по маленькому и гулкому двору школы, зажатому зданиями с трёх сторон, и тоже хохочут. Звонок загнал нас в классы. Кобыла успокоилась и задремала, стоя. Наблюдая за нею в окна, мы хихикаем.
Вечером нам выдали шерстяные гимнастёрки. Ладили к ним погоны. Преображаемся из цвета «каки» в темно-зелёный цвет. Нам бы синий, авиационный. Но синими будут только брюки. Так уже ходят старшеклассники.
Англичане высадились в Греции.
5.10.44. Чет. Перед занятиями перепалка с кулинарками.
– Поварихи, киньте отбивную!
– Приходите, мы отобьём.
– У нас не из чего.
– Найдём чего-нибудь.
Так до построения. Девки нашего возраста, но есть и взрослее. Они строят глазки нашим рослым. Наши заигрывают.
На уроках написал письмо Саше. Пишу, что у меня всё хорошо. Не жалуюсь. Мой принцип: не ныть, не стонать. Мне хочется быть счастливым. И я счастливый, хотя и полуголодный. Мы, конечно, не голодаем, как ленинградцы в блокаде, но сильно недоедаем. От чего и тоскливо. А счастье моё в том, что я на пути к цели. Я буду счастливым. В это твёрдо верю. Выучусь. Буду лётчиком, офицером. Родные будут мною гордиться, как сейчас Сашей. И я буду собой гордиться. Решил сфотографироваться на деньги, которые мне сунула в карман Лина. Чуб я уже отрастил. У меня волосы густые, крепкие. Ушёл с самоподготовки к фотографу.
Президиум Верховного Совета СССР наградил орденами высший командный состав вооружённых сил Англии и США за форсирование Ла-Манша. Что ж, если заслужили, то надо дать.
6.10.44. Пят. Получил фотографии. Чудесные! Сам себе нравлюсь. Лицо в анфас, открытый лоб, чудный чуб. Погоны с птичками. Сижу необычно, в полуоборот, глаза открытые, ясные, вдумчивые. Поблагодарил фотографа и побежал на самоподготовку дописывать письма и рассылать карточки по адресам. Ребята рассматривали мою фотку и тоже загорелись сфотографироваться. Всем хочется, но ни у кого нет денег. Это первая моя фотокарточка в форме.
После ужина не пошёл в интернат, а гулял в сквере, читал в витрине газеты. В «Правде» прочитал о подвиге Юрия Смирнова. Ему присвоено звание Героя Советского Союза за то, что не выдал военную тайну. Его взяли в плен тяжело раненым, без сознания. Пытали. После того, как он ничего не сказал – распяли. Фашисты – звери. Их надо беспощадно уничтожать. Думая о Юре Смирнове, думаю о себе. А я выдержал бы пытки? Легко восхищаться героями. А как самому придётся это испытать?
Наши войска овладели Дукельским перевалом и вступили в Чехословакию. Искал на карте этот перевал. Вот тебе и урок географии. Мы изучаем её по сводкам с фронтов. За фронтом идём в Европу и познаём её страны, дороги, реки, горы, перевалы и равнины.
Свободное копирование
