Наша семья жила на улице Калинина,37, в двухэтажном деревянном бараке на втором этаже. До этого мои родители жили в глинобитном бараке в одной комнате еще с одним соседом. Новая квартира была огромная по тем временам. На каждой площадке жили по две - три семьи, мы же были одни. Большая кухня, зал, /когда-то это было две комнаты/, спальня, коридор.
Были две печки на кухне и в зале/голландка/, топили до 8 ведер угля в день зимой. Никаких удобств не было. Туалет на улице в сарае, один на весь дом, вода в колодце за соседним домом. У нас было два огорода, один за городом и один возле дома. Еду готовили зимой на печке, летом на примусе, который стоял на лестничной площадке вместе с соседскими. В зале было 4 окна, письменный стол, огромный старинный буфет. Книжный, и платяной шкафы, комод, диван, этажерка. Посредине стоял раздвижной стол, всегда раскрытый со стульями. В квартире было много комнатных цветов: фикус, олеандра, роза, пальма и т.д. На соседней площадке жили: семья Шевченко Федя и Тамара с дочерьми Лорой и Людой. Рядом с ними в одной комнате Айзенберги- Шмылык и Броня с дочерью Таней и в другой комнате Туравинина Надя с сыном Витей, потом родился Саша. Витя и Лора были чуть младше меня и это были мои первые друзья детства. На первом этаже жили под нами Котляр Сема и Сима. Ее фамилия была Виторган и у нее была дочь в Канаде. Я ей подписывал конверты на английском языке. Рядом с ними жили Ирина с сыном Юрой, напротив жила Малка Пекарь, родная сестра моей бабушки Инды, с детьми Толиком, Леной и Димой, ее муж умер где-то в конце войны. Рядом жила семья Эдельман с детьми Надей и Бозей.
О раннем детстве помню только по рассказам, в два года меня напугали в больнице, когда я болел дифтерией, из соседней палаты кто-то надел на себя простыню и зашел, после этого я стал заикаться, но меня вылечила какая-то бабка. Когда меня научили говорить свою фамилию имя и отчество, я залезал с кошкой под стол и говорил ей: 'Скажи, меня зовут Леонид Абрамович Лещинский'. А однажды, когда погас свет, и я захотел кушать, мой старший брат намазал мне хлеб с горчицей. После этого я долго не любил горчицу, но очень любил сахар, и если что-то было не сладко, я кричал: "горячо", а когда на улице нашел 10 копеек пошел в город покупать сахар, случайно меня увидел сосед и привел домой. Помню, как в пятилетнем возрасте писал печатными буквами письмо в Киев папиной сестре тете Фане, как на новый год родители ушли и мы с братом Феликсом и сестрой Майей отмечали праздник сами, играли в игры, пели песни, срезали сюрпризы с завязанными глазами и т.п. Помню, как первый раз папа принес мне мороженое в вафельном кулечке, и мама приносила мои любимые пончики. Поэтому, наверное, меня звали Ленчик-пончик. Перед школой меня отдали в детский сад, там процветала дедовщина, когда давали шоколад, кусочек нужно было отдавать Валерке Остину. До этого со мной сидела нянька, которую я помню очень смутно. Воспитателем у нас была Софья Романовна Якубовская и заведующая Марья Зельковна Гарб. Помню, как все удивились, когда хором читали стихотворение наизусть, а я, глядя в книжку, тоже декламировал вместе со всеми, хотя только пришел.
