Мы ехали не меньше недели, а может быть, и больше — иногда останавливались на пересылках, кажется, в Актюбинске и Петропавловске. На пересылках режим был попроще, даже гулять выводили одновременно мужчин и женщин, и наша «шоколадница», еще в вагонзаке приметившая видного мужчину из «наших»,58-й статьи, торопливо (разговаривать во время прогулок запрещалось) попросила его согласиться на то, что она объявит его своим «законным мужем», что спасло бы ее от притязаний главаря, «положившего на нее глаз» и недвусмысленно дававшего это ей понять. Наличие «мужа» возымело действие, и главарь обратил свое «благосклонное» внимание на меня — по принципу «на безрыбье и рак — рыба». Избавилась я от его ухаживаний неожиданным образом.
Когда нас забрали на этап, чтобы ехать дальше, всех вывели во двор пересылки и в ожидании переклички посадили на корточки: мужчин в одной стороне двора, женщин — в другой, я, расхрабрившись, крикнула ему:
— Эй, муженек, передай закурить!..
По молодости и глупости — и еще, чтобы «заморить червячка» — сосущее чувство голода, я тогда курила. Чтобы разглядеть его и пачку кинутых им «гвоздиков» (самые дешевые папиросы), я надела очки, которые тогда еще старалась постоянно не носить. «Муженек» недовольно заметил — «Сними окуляры», я бодро ответствовала — «Хочу тебя получше разглядеть...» И я поняла, что женщина в очках для блатных уже не женщина, потому что домогания тут же прекратились. К тому же мир вокруг из бесформенных и туманных цветных пятен, каким виделся он мне без очков, стал четким и подробным и даже более удобным — стали видны все ухабы и кочки на дороге, по которой нас повели обратно на вокзал... С тех пор я ношу очки постоянно.
Свободное копирование
