2 сентября я снова увидел загадочный маяк с двумя черными кольцами. Мы обогнули косу. «Казбек» подошел близко к эскадре. «Генерал Алексеев» в это время ушел, и центральным судном в Тендеровском заливе был крейсер «Генерал Корнилов», бывший «Кагул».
* * *
«Патриот», т. е. «начальник третьего отряда», капитан первого ранга С., принял меня на юге. В это время откуда-то взявшийся орел, сделав несколько взлетов, опустился в двух шагах от нас на. дуло орудия. Я склонен был это принять за доброе предзнаменование, ко увидел, что у орла молодой желтый клюв, и тут же мне объяснили, что это воспитанник «Корнилова».
***
Так началась «Корниловская эпоха», иначе называемая эпоха, «военно-морских ужасов».
Первый «ужас» разразился в тот же вечер. Было очень тихо и очень красиво. Маяк задумался о чем-то, как будто бы о «прошлом», по скорее о будущем. Вокруг царственного «Корнилова» мирно покачивались подвластные суда... «Альма» с ее характерным, возмущающим душу моряков видом «буржуа-жантильом», коммерческое судно, обращенное в крейсер — «шмага» по-морскому... Около «Альмы» маленький «Киев», довольно невзрачный тихоход, но громкоход. По другой стороне большая баржа «Тилли», безутешная вдова, как ее почему-то прозвали. Там впереди не то «Язон», не то «Скиф», кто их разберет, они так похожи друг на друга, эти два тральщика... Далеко в море погибшая, севшая на дно «Чесьма». Около самого «Корнилова» на должности пажа С.К.4 — быстроходный катер, изящный, приглашающий к прогулке.
У трапов две-три шаланды, наполненные арбузами... Эти арбузы неотделимы от Тендры. Таких арбузов, кажется, нигде и в свете нет. А дешевизна сумасшедшая. Сто рублей штука. В Севастополе «за порцию» надо платить триста. Но деньги берут неохотно. Вот если дать какую-нибудь вещь, какой-нибудь пустяк, старую рубашку, вот тогда начинается бомбардировка арбузами через борт. Их бросают с шаланды, и команда крейсера ловко ловит их в руки.
Мы мирно любовались всей этой картиной с юта, как вдруг произошло какое-то общее смятение. «Альма» сорвалась с моста и куда-то поползла с видом испуганной наседки. «Киев» тоже неистово застучал своим нестерпимым «балиндером», баржа «Тилли» осталась неподвижной, но пригорюнилась.
Вдруг рявкнуло орудие, и высоко в небе разорвалась шрапнель, сверкнув звездочкой. Это открыла, военные действия «Альма». «Киев» немедленно присоединился, и вдвоем они стали покрывать участок неба сверкающими огоньками, после которых оставались дымки. — Вон, вон, видите ...
Между дымками я действительно увидел черную точку. Это и была приближавшаяся большевистская «гидра». Только что я подумал о том, что это «в честь нашего прибытия», как меня совершенно оглушило орудие, рявкнувшее на самом «Корнилове».
После этого пошло. Стреляли уж, стреляли ... Но черная точка двигалась своим путем, по-видимому, даже но, замечая этих дымков; их ведь, говорят, и не видно и не слышно летчику.
Цель ее посещения, в сущности, была ясна. Большевики от себя видели по дыму, который развел «Казбек» утром, что пришло какое-то судно. И вот гидра летела проверить. Но, не долетев немного до «Корнилова», очевидно, для соблюдения этикета, что-то бросила, что произвело фонтанный всплеск, в море. Бомбу — конечно.
В общем, все кончилось благополучно, как водятся. Но, так сказать, вечерний военно-морской ужас удался на славу.
Но возмутительно себя вел маяк. Хотя какая-то наивная душа стремилась там достать гидру из пулемета, но маяк лично не принимал в этом ровно никакого участия. Выражение его было ироническое.
Свободное копирование
