Мои сыновья сумрачны оба. Мальчикам не нравится Севастополь.
Молодость не понимает компромиссов жизни. Там, в Одессе, за пять месяцев они привыкли к суровости... всегда полуголодные, всегда на пределе нищеты, всегда в спайности, — они научились легко выносить все это.
Но почему они какими-то недружелюбными глазами смотрят на эту несомненную красивость?
Да, почему?..
Это у них совершенно бессознательно. Они инстинктивно чувствуют, должно быть, что пока там, за горлышком Перекопа, лежит море нищеты, этому пленительному полуострову нельзя разнеживаться. Нельзя, — рано. Рано потому, что суровые смоют изнеженных. Суровых могут остановить только те, кто, если нужно, откажутся от всего «этого»....
А в этой самовлюблённой толпе чувствуется, что они не смогут отказаться... Даже перед угрозой смерти.
Меня немножко поразила, Ирина.. Ее синтез был категорический:
— Это не удержится..
* * *
Еще резче это настроения оказалось в Ляле.
Я уже несколько раз говорил с ним об этом.
Я обращал его внимание на, то, что тыл — всегда тыл, что нужно сравнивать Севастополь с Екатеринодаром и Ростовом.
И если сделать это сравнение, то все преимущества будут на стороне Севастополя. Жизнь, правда, течет здесь по старорежимному руслу, ну и слава богу... Надо же, чтобы люди жили, а не мучились. Нельзя только,
чтобы было безобразие, безудержное пьянство и все прочее. А этого нет.
Наоборот, все очень подтянуто, так подтянуть, как давно не было.
Онслушал все это, соглашался но все же выдержал Севастополь только, три дня. Он ему не нравился, ему хотелось в полк.
***
И он ушел... Ушел, простившись, прямо с этого красивого бульвара, где нарядная толпа переливала всеми красками жизни ...
***
....Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви ...
Свободное копирование
