* * *
Прошло три дня... Мы сидели на Приморском бульваре ... Было так, как может быть в этих случаях: старший сын — Ляля — уезжал в полк.
* * *
Народу было тьма ... Толпа нарядная, красивая, — вся в белом, переливалась самолюбующейся жидкостью ... И казалось, что кто-то собрал сюда, на этот красивый клочок земли у моря, какую-то дорогую эссенцию, — «пену сладких вин», — самый «цимес», как сказали бы у нас, в Одессе.
Что поразило многих в Севастополе—это здоровье, переходящее в красоту, женщин.
* * *
Обычная русская культурная толпа — «интеллигенция», как говорили во время Чехова, «буржуи», как стали говорить вместе с Максимом Горьким, — поражала своей болезненностью...
Редко, редко можно было встретить яркие краски без условности... Обычно это все были лица в «блеклых тонах»... блеклых тонах условного петроградского изящества, — alias вырожденчества ... Серо-желтовато-зеленое, — вот колорит чеховско-блоковской красоты. Литературность манер, поза на изысканность неестественная веселость, от которой грустно, — все это только подчеркивало бледную немочь догоревших родов и благоприобретенно-обреченных существ...
Хочу быть дерзким, хочу быть смелым.
Хочу одежды с тебя сорвать . .,
Ах, Бальмонт, не надо...
Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман...
К чему обнажать хилое, измотанное, больное...
* * *
Здесь в Севастополе не то.
Ярко-пульсирующая жизнь, молодость и здоровье, нащупывающие красоту.
Ведь, так шли греки: они отыскали красоту через здоровье.
Но откуда здоровье после всех этих ужасов, трех архангелов: Abdominalis, Exanthematicus, Eecurrens... После бесконечных эвакуаций — всех этик нечеловеческих лишений ... Откуда?..
Очень просто. Все слабое вымерло в ужасах гражданской войны.
Остались самые выносливые экземпляры, которые расцвели здесь «под дыханием солнца и моря»
Красивая толпа переливается самовлюбленно эссенцией, и хотелось бы, чтобы некто «эстетный», но все же умный, одновременно восторженный и насмешливый, сказал про нее стихотворение в прозе...
Свободное копирование
