Случилась страшная беда. Мы уже были на рынке, когда подъехала машина и из нее вышла Мэри. Нет, она не вышла. Она очень странно передвигалась, опираясь на дочь. Тут и слово «опиралась» не очень подходит, скорее повисала на дочери. Все это выглядело так странно, меня охватил ужас. Первая мысль была, что она попала в автомобильную катастрофу. Но почему тогда она здесь? Я ничего не могла понять.
Вскоре все выяснилось. Мэри ездила в гости к сыну куда-то в другой штат. Там все и случилось: половину тела парализовало. Причиной оказалась глубоко расположенная, неоперабельная опухоль головного мозга. Речь была в сохранности. Мэри все понимала. Ее усадили в кресло, а все ее дела по организации рабочего места выполнила ее дочь.
Затем я стала свидетелем такого необычайно трогательного участия в ее беде всех собратьев по рынку. Каждую минуту ктонибудь подходил и разговаривал с Мэри. Прибежал Гений, просто поцеловал ее, уже окруженную кольцом людей, и убежал. Мне показалось, что пришли просто знакомые семьи, которые все время покупали и покупали ее прекрасные плетеные изделия и никуда не уходили. Оставались около нее. Я не знала, что мне сделать для Мэри. Купила внучке плетеную корзиночку. Мэри сама взяла у меня деньги здоровой рукой. В тот день еще была надежда. Врачи говорили, что с помощью радиации и химиотерапии они одолеют ее болезнь.
Я наблюдала за Лиз, дочерью Мэри. Она была нарядно и со вкусом одета, все время улыбалась, стараясь смягчить для всех эту тяжелую ситуацию. Понятно было, чего ей стоили эти улыбки. Я сделала несколько фотографий девушки. Мэри еще раз приезжала на рынок с мужем, но теперь уже сидела в инвалидном кресле. Ее вскоре должны были положить в больницу, где будет соответствующий уход, который ей не смогли бы обеспечить родственники.
В следующий выходной Мэри не было, но пришла Лиз. Я передала ей сделанные мной два ее портрета, вставленные в рамки с паспарту. Позже узнала, что Мэри сразу схватила портрет, что побольше, а отцу достался тот, что поменьше, и им обоим фотографии очень понравились. Лиз сказала, что у мамы в больнице своя комната и что она поставила в ней эту фотографию и подаренную мной работу.
Мэри я видела еще два раза. Ее просто привез на рынок в инвалидном кресле какой-то молодой человек. Позже я узнала, что это был ее сын. Теперь она была уже просто посетителем. В следующий раз я узнала ее с трудом. Она так сильно изменилась. Она уже даже не сидела, а практически лежала на каком-то инвалидном сооружении. Когда ее провозили мимо меня, я услышала: «Здравствуй, Ольга». Спустя месяц, когда мы приехали на рынок, к нам подошла очаровательная Джин, вторая соседка Мэри по рынку, и сообщила, что Мэри прошедшей ночью скончалась, сказала всем: «До свидания». Все последнее время она находилась в хосписе, отказавшись от лечения, которое ей не помогало.
Наверное, если бы не эта печальная история, я никогда бы не узнала, какое большое значение представлял наш воскресный рынок для его участников. В таком тяжелом состоянии, почти неузнаваемая, Мэри просила привозить ее сюда, где ей было хорошо. И еще я не узнала бы, как искренне умели выражать свое сочувствие чужому горю все ее друзья, что их творческое сообщество было таким замечательно дружным.
Мы встречали потом на рынке и Лиз, и мужа Мэри, говорили с ними. Узнали, что Лиз вышла замуж за англичанина и собирается переехать в Англию. Зовет туда своего папу, но у папы еще очень много дел осталось здесь по продаже большого земельного участка и дома.
Свободное копирование
