Другой не менее острой проблемой, которая встала передо мной, была жилищная. Мы продолжали жить в маленькой Лилиной комнате вместе с ее мамой, в коммунальной квартире с соседями, с которыми к тому же и не очень ладили. С таким положением вынуждены были мириться, но рождение ребенка делало такую жизнь немыслимой.
Самое неприятное было то, что не было никаких перспектив. Я был прописан вместе с мамой в 24-метровой комнате, что исключало возможность постановки меня в очередь на получение жилья. Но жить нам в этой комнате было нельзя, так как я прекрасно понимал, что Лиля и мама не совместимы. Кооперативного строительства квартир в то время еще не было, да и денег тоже. Единственным вариантом, который представлялся мне реальным, было устроиться на работу в строящиеся в то время города-спутники, где возможность получить квартиру была. Но и это можно было начинать делать только после защиты диссертации и получения кандидатской степени. Состояние невозможности что-либо предпринять было ужасным.
Но как раз в это время состоялось следующее событие. Однажды меня вызвал к себе Крянин. Он предложил мне стать его заместителем по руководству гидротурбинным направлением. Я поблагодарил, но высказал опасение, что подведу его, так как из-за своих жизненных проблем, в которых институт просто не в состоянии мне помочь, после защиты диссертации вынужден буду уйти, и рассказал о своих обстоятельствах. Крянин обещал переговорить об этом с Унксовым.
Через неделю он снова вызвал меня и сказал, что во вновь строящимся доме, помимо квартир, предназначаемых очередникам, две квартиры планируется выделить в директорский фонд, для особо ценных специалистов, которые не могут их получить в общей очереди. Одна квартира уже была обещана Тулякову, заведующему отделом, профессору. Вторую квартиру Унксов обещал отдать мне. Мне необходимо было выписаться из своей комнаты, прописаться к Лиле и встать на очередь в отделе, объяснив, что это никак не повлияет на количество квартир, которые получат очередники. Это было сделано. Вопрос о моем назначении был решен, приказ подписан. Материально мне это ничего не давало, я оставался тем же старшим инженером с окладом в 150 рублей, но объем работ, которым пришлось заниматься, вырос очень основательно.
Возникли и другие проблемы. Вокруг Крянина за многие годы сложился очень тесный коллектив близких ему людей. Это были, прежде всего, металловед Глафира Ильинична Бабушкина и литейщик Александр Михаилович Дубровский, Именно Глафира Ильинична до тех пор выполняла роль ближайшей помощницы Крянина, и мое назначение было воспринято, как кровная обида, обращенная не только к Крянину, но и ко мне. Она, конечно, понимала, что Крянину нужен молодой и мобильный помощник, но не в качестве официального заместителя. Мне ее обида была вполне понятна, но я считал, что время все поставит на свое место. Так оно и произошло, хотя первое время определенные осложнения происходили.
Свободное копирование
