Кроме производства выборов, о которых шла речь, собрания уполномоченных занимались разрешением различных общественных дел хозяйственного характера; решение всех таких дел производилось на основании мнения старших уполномоченных; голосований почти не существовало; лица, недавно вступившие в число уполномоченных, большею частью не осмеливались подавать голоса; решавшиеся на это составляли редкое исключение, хотя они, как попавшие в уполномоченные (что признавалось весьма почетным), были уже гарантированы против принудительного выбора их в какие-либо стеснительные должности и могли быть выбираемы лишь с их согласия. Приходилось слышать, что когда какой-нибудь новичок из задних рядов, по своей неопытности, произносил что-либо относительно доложенного дела, то градский голова, ввиду такой дерзости, обращался с вопросом: "Кто там говорит? Поди сюда!", и говоривший прятался в толпе.
Из тогдашней жизни приходилось слышать от бывшего письмоводителя Василия Григор. Некрасова различные эпизоды.
Так, например, он рассказывал: в числе купеческих уполномоченных состоял некий Осип Иванович Шухов, торговавший "древностями и редкостями", рядом с которым занимал постоянно в собраниях место Семен Вас. Бубнов, богатый человек, содержавший трактир на Мещаниновом подворье (он содержится и теперь его внуком); однажды Бубнов за какое то деяние, кажется по духовному ведомству, был награжден орденом; вследствие этого он, нашедши для себя неподходящим заседать на прежнем месте, перебрался к "золотой роте"; это чрезвычайно возмутило Шухова и он вознамерился отомстить ему. Пришло время записи; читают в списке какого-то 3-й гильдии купца с пояснением, что он имеет съестную лавку; все молчат, но встает Шухов и, обращаясь к Бубнову, говорит: "Семен Васильевич, что же ты не говоришь, это по твоей части", тот подает знак, что он не знает. Попадается вновь подобный же торговец, Шухов обращается опять к Бубнову с теми же словами, тогда Бубнов теряет терпение и просит градского голову запретить Шухову делать ему такие вопросы. Голова предлагает Шухову обращаться к нему, если он будет находить что-либо нужным, "слушаю-с", отвечает Шухов и садится; но вдруг прочитывается о каком-то содержателе обжорной лавочки, не утерпел Шухов - вскочил: "Семен Васильевич, что же ты молчишь, ты должен знать этого". Не вынес Бубнов далее, ушел и более уже не ходил в собрания.
Говоря о выборах градских голов, приходится уклониться в сторону и коснуться того общего порядка, который существовал в прежнее время относительно употребления одежды и самого внешнего вида в среде городских жителей. Тогда все они в этом отношении делились на 2 рода - ходивших "по-русски" и "по-немецки". Первыми считались те, которые имели волосы на голове, обстриженные в кружок (что называлось "в скобку"), с пробором в средине, бород и усов не брили, употребляли длинные сюртуки, причем некоторые из них носили сапоги "бураками", прикрывавшие собою брюки (в числе их были и такие, которые вместо сюртуков употребляли поддевки на крючках, что преимущественно встречалось у старообрядцев); последними же признавались брившие усы и бороды (допускались при этом лишь бакенбарды), имевшие остриженные на голове волосы (если существовал пробор, то он был набок) и носившие короткие сюртуки; ношение усов без бороды в то время было воспрещено, так как это составляло принадлежность только военных, и если некоторые молодые люди допускали отступление от этого порядка, то, как я это хорошо помню, ко времени царских посещений Москвы у всех таких лиц усы уничтожались из опасения, что их сбреют "на барабане" (как тогда выражалось). Пишу это потому, что по прошествии еще некоторого времени, выражения "по-русски" и "по-немецки" могут оказаться непонятными ни для кого. И вот, по существовавшему обычаю, городские головы выбирались всегда из лиц, ходивших "по-немецки". Первое нарушение такого порядка явилось вследствие случайности, когда умер Александр Васильевич Алексеев и нежданно должность головы занял кандидат его Кондратий Карпович Шапошников, при выборе которого, предназначавшегося лишь в подбалльные, на это не было обращено внимания. Но вопрос этот при следующих выборах - Андрея Петровича Шестова -поднимался со стороны не сочувствовавших его избранию (это я слышал от В. Д. Аксенова); тогда говорилось, что нельзя в головы выбирать "мужиков", хотя этот "мужик" оказался на деле, как известно, достойным по тому времени исполнения возложенной на него обязанности.
В таком состоянии городское и сословное устройство находилось при появлении положения 1862 года.
Свободное копирование
