Из первых ярмарок, проведенных мною, особенно тяжелыми воспоминаниями отличается бывшая в 1860 году. Торговля шла тогда чрезвычайно дурно; денежная выручка была весьма слабой; большое количество товара оставалось непроданным, когда главная часть ярмарки миновала и видов на сбыт уже не имелось. Погода в течение всей ярмарки стояла чрезмерно жаркая; при таком положении я решился 15 августа отправить брата Владимира в Москву, оставшись с взятым на ярмарку приказчиком и бывшим при мне фабричным прессовщиком. В этот день, когда солнце было весьма высоко, была видима ясно на светлом небе, невдалеке от него, какая-то звезда (что это было - не знаю), обращавшая на себя внимание многих по необычности такого явления, возбуждавшего толки об его значении. С следующего дня погода вдруг переменилась - стало холодно, пошел мелкий дождь, а к вечеру появились слухи об обнаружении на сибирской пристани холеры и уже со смертельными исходами относительно нескольких человек из работающего там люда (следует заметить, что болезнь появлялась и в ярмарку 1859 года; но тогда это было в самом конце, когда уже многие разъехались, и потому она скоро прекратилась); начиная же с утра 17 августа, когда в ярмарочном соборе пришлось встретить приготовление к одновременному отпеванию 3 лиц уже из каменных корпусов (тогда каменные постройки были только внутри канавы), дело стало вдруг принимать грозное настроение. В следовавшие затем дни болезнь развернулась во всей силе; исход ее был преимущественно смертельный и притом весьма скорый (от 3 до 6 часов с начала заболевания), так что во многих случаях не успевалось даже принимать какие-либо меры. В рядах оказывались и там и сям умершие, и уже не из рабочего люда, бывшего в худшей обстановке и нередко небрежно относившегося к санитарным условиям; в окнах многих помещений, имевшихся над лавками, виднелись зажженные свечи; сообщалось беспрестанно о смерти то того, то другого из знакомых лиц; непрерывно проносили умерших из рядов для погребения в город; возле нас у Посылина умер ночью приказчик, с которым вечером приходилось рассуждать о происходившем; явился общий упадок духа; стихла обычная ярмарочная музыка; прекратились присущие ярмарке безобразия. 20 августа был совершен по ярмарке крестный ход; собор был переполнен молящимися; хотя погода была ненастная, но масса народа сопровождала ход. Я не выдержал присутствия духа - передавши взятое мною в мальпосте на 24 августа место и поручивши бывшим со мною приказчику и прессовщику запаковывать немедленно оставшийся товар и отправляться в Москву, я того же 20 августа вечером уехал в тарантасе с подысканными случайно спутниками; провожавший меня до места отправления прессовщик, которому я наказывал быть наивозможно осторожнее, после моего отъезда заболел и, через 6 часов, на другой день его не стало. Смерть его, при том грустном настроении, в котором я выезжал из ярмарки, произвела на меня тяжелое впечатление, тем более что, кроме того, многих москвичей и известных мне иногородних пришлось тогда не досчитаться.
Присуществовавших тогда средствах сообщения положение было безвыходное; при упадке духа было невозможно оставаться; но в то же время и на проезд требовалось более 2 суток, а в дороге болезнь представляла еще большую опасность.
Изменение в способах сообщения произошло некоторым образом в следующем 1861 году; тогда в 1-й раз была открыта железная дорога до Владимира и лишь оттуда до Нижнего, и обратно до Владимира приходилось ехать в тарантасах, хотя товары везлись еще по-прежнему; тем же порядком отправлялись мы в ярмарку и в 1862 году; но из ярмарки, вследствие открытия с 1 августа сквозного движения, ехали уже все прямо по новой дороге; при таком сообщении явилась возможность к поездке во время ярмарки на побывку в Москву, чем и я не замедлил тогда же воспользоваться.
В заключение приведенных мною воспоминаний, связанных с временем моей первой молодости, остается сказать, что в 1864 году последовал крупный переворот в жизни нашего семейства: с одной стороны - в начале его моя женитьба, а в конце смерть отца и младшего брата, а с другой - начавшиеся вслед за тем мои общественные занятия изменили совершенно существовавшее дотоле положение наше, как семейное, так и общественное, и вызвали в деятельности нашей то направление, которое проявилось в последующее время.
Этим может закончиться начальная часть моих воспоминаний.
Воспоминания мои, приводимые в настоящем 2-м выпуске, относятся к двадцатилетнему периоду, оканчивающемуся 70-ми годами прошлого столетия, причем в некоторых случаях пришлось, по связи с происходившим, касаться и раннейших обстоятельств.
К воспроизведению в печати воспоминаний о позднейшем не представляется еще возможности, так как и при передаче помещаемого в этом выпуске встречалась уже необходимость обходить многое по близости рассматриваемого периода к настоящему времени.
Николай Найденов. Июль 1905 года.
Свободное копирование
