Странным может показаться теперь, что о смерти Государя мы узнали лишь чрез 2 дня, хотя железная дорога уже существовала с 1851 года и у генерал-губернатора было сведение о том в субботу но в воскресенье продолжали молиться еще о здравии Государя; настолько секретно держалось это, в видах соблюдения формализма, до получения официального извещения - манифеста.
Запоздалое получение всех известий было тогда обычным; ходом военных действий крайне интересовались все; между тем до начала 1855 года телеграф существовал лишь между Москвой и С.-Петербургом; известия с театра войны пересылались с курьерами (от которых иногда оставались кое-какие общие сведения о происшедшем); затем они распубликовывались в "Русском инвалиде" и, лишь по получении его в Москве, перепечатывались в "Московских ведомостях" - единственной, не считая "Полицейских ведомостей", газете, выходившей в то время в Москве, притом только 3 раза в неделю (по вторникам, четвергам и субботам), так что из "Инвалида", полученного в Москве в эти дни, напечатанные известия попадали в "Московские ведомости" не на другой день, а в день выхода следующего номера. Петербургские газеты вообще получались тогда весьма немногими, а потому приходилось ходить по трактирам, в коих они имелись (в одном, конечно, экземпляре), и высиживать там долгое время в ожидании освобождения читаемого кем-нибудь номера "Инвалида" или "Северной пчелы", в которую также на другой день по выходе "Инвалида" попадали напечатанные в нем известия. Последовавшие затем события были одинаково безотрадными; даже отбитие штурма 6 июня не могло вызвать какого-либо поднятия упавшего духа - благоприятного исхода видно не было, тем более что люди, на которых возлагалась надежда, гибли, а в способность остававшихся терялась вера; сражение на Черной речке произвело тяжелое впечатление, а падение Севастополя было довершением всего этого; известие о нем пришло 30 августа; помню, мы все плакали, читая его.
Происшедший затем неудачный штурм Карса, - после того, что уже совершилось, - был принят как естественное явление в ряду наших неудач, и самое падение его не могло произвести ослабления в существовавшем общем унынии.
Наконец весть о заключении мира - мира тяжелого, не соответствовавшего придававшемуся силам России значению и духу народному, была принята, хотя и с сокрушением сердечным, но с покорным сознанием роковой неизбежности последовавшего. Это чувствовалось во всех слоях населения, и во всяких производившихся переменах против прежнего усматривались последствия состоявшегося тяжелого соглашения; так, даже относительно изменения цвета государственного штандарта из белого в палевый в народе выражалось убеждение в происхождении такого изменения оттого, что Россия сделалась уже державой не первостепенной.
Летом 1856 года начались приготовления к коронации; в течение более месяца нам приходилось, ежедневно по вечерам, видеть из дома, а еще более с моста, приготовлявшийся фейерверк: громадные фонтаны ракет поднимались высоко и с сильным слышным у нас треском рассыпались кучами опускавшихся разноцветных парашютов. Въезд Государя в Кремль из Петровского дворца я смотрел с предоставленного мне места на одной из эстрад на Тверской-Ямской, вблизи Садовой. Въезд был торжественный; при проследовании в Спасские ворота Государь, как передавалось, снимал, следуя древнему обычаю, находившуюся на нем каску. Потом я был при сожжении фейерверка на площади перед Кадетским корпусом, находившись там вместе с братьями в толпе, наполнявшей все пространство перед зданием корпуса. Началось тем, что с балкона была пущена по протянутой проволоке ракета, названная в программе бабочкой, но имевшая в действительности характер какого-то огненного змия; целью этого было зажжение поставленных вдали щитов; когда зажегся щит, на котором был изображен молящийся Сусанин, то музыка заиграла "Славься"; зрелище было трогательное. После того были пускаемы ракеты, подобные тем, которые мы видели ранее при приготовлении фейерверка; об этом мы слышали от смотревших издали, тут же видеть было ни для кого невозможно, так как вследствие тихой погоды над головой стоял дым, слышен был лишь страшный треск, а на находившихся на площади падала сверху дрань. Более на торжествах я не был нигде.
Свободное копирование
