С 1819 года в городские головы вступил поч. гражд. Клавдий Афанасьевич Кирьяков, человек развитой, получивший приличное по тогдашнему времени образование. Закревский, не удовольствовавшись теми пожертвованиями, которые купечеству приходилось делать то на тот, то на другой предмет, вызвал однажды голову и поручил ему предложить обществу сделать пожертвование на устройство богадельни для увечных воинов (нынешний Измайловской). Кирьяков заявил об этом собранию уполномоченных; но средства и без того были уже исчерпаны; уже на покрытие сделанных расходов только что был установлен помянутый выше сбор, и от нового пожертвования пришлось отклониться; между тем в среде уполномоченных нашлись лица, которые отчасти из несочувствия к Кирьякову, отчасти из желания выслужиться, довели через образовавшихся посредников до сведения графа, что они были бы не прочь сделать от себя лично пожертвование на богадельню. Тогда Закревский начал вызывать к себе купцов, начиная с более крупных (подробные сведения о них он, как выше сказано, получал от Некрасова); первым вызванным, принятым им лично, он объявил о необходимости устроить богадельню для раненых. "Я обращался, - сказал он им, - к вашему голове; но он донес мне, что купечество на это не согласно; между тем некоторые из вас выразили мне готовность сделать пожертвование; приятно вам будет, если по городу будут ходить калеки и просить милостыню; не нашли вы никого выбрать в головы, как такого дурака". "Подписывайте!" прибавил он, указывая на изготовленный для того лист и уходя. Надобно было подчиниться такому приказу, и подписка пошла. В дальнейшем она производилась уже в его канцелярии; при этом для купцов высших гильдий (тогда было 3 гильдии) была определена норма, ниже которой нельзя было подписывать (добровольно!), иначе угрожал ось доложить о том графу, и, конечно, для избежания такой чести каждый отдавал требуемое, хотя бы это и было для него трудно. Я помню передававшееся относительно принадлежавшего ко 2-й гильдии купца П.В. Лукутина, который по вызове его в канцелярию Закревского вознамерился, было, подписать меньшую против определенной сумму - кажется, 25 руб.; тогда управляющий канцелярией объявил ему, что этого принять нельзя; когда же он объяснил что пожертвовать более для него затруднительно (не надобно забывать, что тогда 25 руб. представляли далеко не то, что они значат теперь), то ему было сказано, что если он человек бедный, то не только может ничего не подписывать, но даже получить пособие. Вот до какой дерзости доходили по примеру Закревского его подчиненные! Купцов 3-й гильдии избавили от явки туда, они были вызываемы для приношения пожертвовании в существовавшее тогда купеческое отделение Дома градского общества; являться сюда было легче, так как тут собирали деньги лица, выбранные из купечества. Кирьяков тогда же вынужденным нашел оставить службу.
Впоследствии, когда было введено новое положение об общественном управлении 1862 года и было избрано по 100 выборных от каждого сословия, К.Л. Кирьяков вышел старшим по баллам в среде выборных от купечества, бывши избран почти единогласно; но он тотчас же отказался от этого избрания.
Конечно, не в таком виде представлял Закревский Государю о сделанном купечеством добровольном (?) пожертвовании, так как за него была объявлена Высочайшая благодарность.
Грубое обращение Закревского с купечеством не прекращалось почти до последнего времени его управления. Так, даже после коронования покойного Государя Императора Александра Николаевича, когда купечеством было изъявлено желание сделать в экзерциргаузе угощение войскам, прибывшим на коронацию, и для того были назначены из среды купечества распорядители в помощь городскому голове, которым был тогда Алексей Иванович Колесов, Закревский, явившись туда и увидевши последних, обратился к ним (хозяевам) с вопросом: "Вам что здесь нужно?", получивши же ответ, что это - назначенные распорядители, крикнул: "Вон отсюда!", оставивши лишь одного городского голову. Пришлось им тогда путешествовать пешком в мундирах до отыскания экипажей или найма извозчиков, которых, ни тех, ни других, поблизости не находилось.
По сообщавшимся тогда сведениям, сказанный поступок Закревского сделался известным Государю и к обеденному столу во дворце, к которому были приглашены представители купечества, Закревский приглашен не был. Возможностью же к доведению о том до сведения Государя, как тогда передавалось, послужил следующий случай: на бывшем во дворце балу один из иностранных представителей, прибывших к присутствованию при короновании, упал и повредил при этом ногу, для лечения его был приглашен Федор Ив. Черепахин (московский купец, фабрикант, в то же время состоявший костоправом императорских театров), который был в числе изгнанных из экзерциргауза распорядителей и потому воспользовавшийся случаем передать кому следует о сказанном поступке Закревского.
Свободное копирование
