Юрия Владимирова природа наградила мощным, взрывным темпераментом и колоссальным прыжком, казалось, созданным для выражения этого темперамента. Поэтому ему особенно удавались героические партии. Владимиров, как Васильев и Лавровский, поднимал планку выразительности мужского танца, создавал движения, которые до него не существовали. К примеру, в вариации из "Пламени Парижа" он делал жете en toumant, или "козлы", как у нас говорят, и, продолжая движение в воздухе, переворачивался, делал револьтад. Трижды он повторял это движение по кругу. И заканчивал его с переворотом на колено. Чуть ли не три новых движения в одном - это поражало! В классических балетах он необыкновенно исполнял двойные кабриоли: на огромном прыжке, стремительно - и вперед, и назад. Мне приходилось бывать на гастролях в Америке, в Англии и в других странах. И повсюду после мощных кабриолей Владимирова зал взрывался, публика вставала, потому что не видела ничего подобного. Когда выдающийся танцовщик выходил на поклон, стоял сплошной ор. Всегда на "ура" проходили его особенные двойные револьтады, которые он исполнял в моем "Класс-концерте" и в "Весне священной", поставленной Н. Касаткиной и В. Василёвым. Владимиров первый и, пожалуй, лучший исполнитель главной роли в "Иване Грозном". Значителен был и его Спартак, мистичен Мужик в "Анне Карениной". Да и в остальных балетах Юрий Владимиров танцевал совершенно по-своему, не так, как все.
Бессменной партнершей Владимирова была Нина Сорокина, балерина, обладающая виртуозной техникой. Прекрасны были ее вращения - фуэте, шене и пируэты. Никакие трудности ее не останавливали, со всем она справлялась с лихвой. И несмотря на это, продолжала совершенствоваться день ото дня, самозабвенно отдавая себя танцу. В ее репертуаре были почти все ведущие классические и современные партии. Великолепны были ее Китри в "Дон Кихоте", Асель в одноименном балете О. Виноградова, девушка в "Весне священной" Н. Касаткиной и В. Василёва.
С большим сценическим обаянием и темпераментом исполнял характерные роли и танцы Сергей Радченко. Незабываемы его Тореро в "Кармен-сюите" и Эспада в "Дон Кихоте".
Михаил Цивин - мастер ролей острого гротескового рисунка. Таков его Модест в балете "Анюта". Но он мог создавать и образы романтического, трагедийного плана, как, например, Меркуцио в "Ромео и Джульетте".
Свободное копирование
