В Ленинграде я посещал также мужской класс Владимира Ивановича Пономарева, одного из лучших педагогов ленинградской школы. Кстати, и он, и Е. П. Гердт, и А. Я. Ваганова были учениками Н. Г. Легата, как, впрочем, и М. Ф. Кшесинская. И если можно было бы нарисовать генеалогическое древо легатовской плодотворной выучки, то ветви его протянутся и в классы училища на улице зодчего Росси, которые я мог наблюдать наглядно, и к тем, кто уже отошел в высокую историю: к великим педагогам - Павлу Андреевичу Гердту и Христиану Петровичу Иогансону, традиции которых корнями уходили в XVIII век.
Неудивительно, что классы В. И. Пономарева я сразу воспринял как что-то знакомое. Они напоминали мне легатовские. Комбинации Пономарева были логичны, одно движение как будто вытекало из другого. Кроме того, он строго следил за точностью исполнения "канона", хотя замечания делал мягко и как бы мимоходом. Чувствовалось, что это добрый, приятный человек. Я с большим удовольствием присутствовал на его уроках, хотел даже сам у него позаниматься, но не решался. Потом, в Москве, я пробовал на себе те комбинации, которые запомнил у Владимира Ивановича. И это благотворно сказывалось на моей технике.
Продолжателем линии класса Пономарева был талантливый педагог Александр Иванович Пушкин, воспитавший целую плеяду одаренных артистов, среди которых Рудольф Нуриев, Михаил Барышников и другие.
Я вынашивал в те годы свой идеал танцовщика и педагога. Ленинградцы обратили мой взор на важность методологии, к чему в Москве относились в общем-то без должного внимания (исключение составлял В. Д. Тихомиров). И вместе с тем я был воспитан Горским, надо мной неотразимо властвовала магия его заветов - артистичность, музыкальность, выразительность танца... Вот так, "по нитке", я собирал впрок, на будущее все лучшее у близких и дальних предшественников, мечтая о такой педагогической системе, которая была бы не мозаикой, не простой суммой того, что можно без труда подсмотреть в чужих классах, но самостоятельным направлением, достигнутым в синтезе прошлого и охвате настоящего, в преемственности достойных жить принципов и идей. Я отдал этим поискам более двадцати лет. А впрочем, они не окончились и по сей день.
Свободное копирование
