В 1926 году в театре был поставлен балет "Эсмеральда", в котором вновь засверкала Екатерина Васильевна Гельцер, смыв скепсис своих отрицателей. Готовила балет "бригада", состоящая из блестящих имен. Постановщик В. Д. Тихомиров, дирижер Ю. Ф. Файер, оркестровку и новую редакцию отдельных номеров сделал Р. М. Глиэр, художником спектакля был М. И. Курилко. Я исполнил в балете эпизодическую роль Зефира в сцене "Оживший ковер".
Окрыленная успехом, "бригада" приступила к постановке нового спектакля - на современную тему. Либретто написал Михаил Иванович Курилко.
В китайский порт приходит советский пароход, который разгружают рабочие-кули под хлопанье бичей надсмотрщиков. Советские матросы вместе со своим капитаном помогают усталым рабочим. Народная танцовщица Тао Хоа исполняет китайский танец перед командиром корабля. Первый акт заканчивается братанием матросов и китайских кули. Начальник порта и английские власти вместе с представителями китайской буржуазии решают расправиться с капитаном. Его приглашают на раут, где Тао Хоа должна поднести ему чашу с отравленным чаем. Но танцовщица полюбила капитана и делает все, чтобы спасти его. В последнюю минуту она выбивает чашу из его рук. Отрицательный персонаж Ли Шан-фу убивает Тао Хоа выстрелом из пистолета. Умирая, она достает спрятанный на груди красный мак - подарок капитана - и отдает его детям.
На сцене Большого театра впервые вместо принцев, зефиров и всевозможных фей появились реальные персонажи - капитан, матросы, рабочие-кули.
Спектакль готовили с невероятным энтузиазмом, какого я не припомню в театре. В спорах, ожесточенных дискуссиях, но горячо, молодо, дерзко.
Роли распределялись так: Тао Хоа танцевала Гельцер, советского капитана - Тихомиров и Булгаков, Ли Шан-фу - Иван Смольцов. На долю "балетного молодняка" достались эпизодические партии. В интернациональном танце матросов Игорь Моисеев исполнял роль негра, Михаил Габович - англичанина, Н. Ларионов - норвежца, Виктор Цаплин - австралийца, а я - японца. Но дело обернулось так, что в "Красном маке" я исполнил сразу три роли.
Михаил Иванович Курилко был душой спектакля. По его эскизам делались декорации и костюмы. Он нашел интересное художественное решение первого акта. Наискосок сцены высился борт советского корабля. На площади, прилегающей к порту, среди чайных домиков кипела разноплеменная толпа.
Курилко принадлежала мысль пригласить на постановку "Красного мака" Алексея Денисовича Дикого, актера и режиссера МХАТ 2-го. Я отнесся к этому с особым интересом. Незадолго перед тем я видел "Блоху" по Н. Лескову, спектакль, блестяще поставленный Диким, где Азарий не менее блестяще играл Левшу.
Алексей Денисович пришел к нам на репетиции (они проходили в помещении Хореографического училища на Пушечной) и, помню, от начала до конца, со всеми подробностями рассказал нам, как ему видится будущий балет. До Дикого ни один постановщик и хореограф не излагал перед исполнителями всей экспозиции спектакля.
Режиссерское решение интереснейшего первого акта тоже целиком принадлежало Дикому. Действие в нем разворачивалось динамично, по законам драмы. И это положило конец условным жестам. Алексей Денисович предложил, чтобы матросы спускались с корабля на сцену по канатам массовым таким десантом (на спектакле артисты, чтобы не ободрать руки, надевали перчатки). Это был необыкновенно впечатляющий момент! Как, впрочем, и сцена разгрузки, когда краснофлотцы выстраивались цепочкой, передавая мешки друг другу.
Свободное копирование
