Четырнадцатого ноября 1929 года в Бетховенском зале состоялось прослушивание и обсуждение "Стального скока". Как Мейерхольд и ожидал, поднялась буря! Прокофьева обвиняли в формализме, антимузыкальности, абсурдности, нелогичности и прочих смертных грехах. Мейерхольд кричал музыкантам, что они не понимают, как гениальна эта вещь. Из зала ему отвечали: "Нужно быть музыкантом, а не оперировать одними эмоциями!"
"Литературная газета" дала, однако, обнадеживающую заметку об этом обсуждении.
"В одиннадцати коротких картинах "Стального скока" проходят различные эпизоды и различные фигуры нашей революции: здесь и "поезд с мешочниками", и "ирисники-папиросники", и "оратор", и "матрос с браслетом", и "работница", и "комиссар", и "матрос, ставший рабочим", и "фабрика" и др. Основная тема балета: от разрухи - к строительству.
Из всех имевших до сих пор место попыток дать новый, революционный балет "Стальной скок" является наиболее значительной, потому что автор его стремится не приспособить новую тематику к обветшавшим формам классического балета, а, наоборот, создать такое произведение, современное содержание которого требует решительной перестройки этих форм...
Острая музыка Прокофьева наполнена бодростью, идущей от труда, от машины; это действительно стальная музыка. Там, где другой композитор соблазнился бы легкой возможностью написать опошленный "апофеоз", в котором тема "Интернационала" сплетается с какими-нибудь "плясками эльфов", Прокофьев дал подлинную поэму индустриализации. И эта крепкая, даже жестокая музыка не допустит никакой расслабленности, свойственной разложившимся формам классического балета, дунканизму и упадочным "хореографическим" течениям. Подлинные, лучшие традиции классического балета в сочетании с четкостью движений индустриального пролетария, с новыми ритмами, порожденными эпохой революционного строительства, - вот что нужно для воплощения этого произведения.
На вечере, посвященном прослушиванию и обсуждению "Стального скока"... Вс. Мейерхольд сообщил, что в постановке, осуществляемой им совместно с А. Мессерером, он будет трактовать "Стальной скок" целиком в плане наших дней. Музыка Прокофьева свободно допускает такую трактовку. Вс. Мейерхольд хочет дать в "Стальном скоке" не только город, но и деревню, он хочет дать строительство СССР в условиях классовой борьбы"*.
* ("Лит. газета", 1929, 18 ноября.)
В прессе также промелькнуло сообщение, что дирекция театра подписала договор с Мейерхольдом, который кроме постановки "Стального скока" и оперы Д. Шостаковича "Нос" будет консультировать всю художественно-постановочную работу.
"Нос" Д. Шостаковича, так же как и "Стальной скок", не был принят музыкантами при обсуждении.
Через год Мейерхольд прислал Е. К. Малиновский письмо из Парижа.
"Уважаемая Елена Константиновна, я уже писал Вам о С. С. Прокофьеве, который в прошлом сезоне одной частью нашей советской общественности был очень сердечно принят (при возобновлении его "Любви к трем апельсинам") и который другой частью, а именно группой пролетарских музыкантов, был взят под удары, им не заслуженные (при обсуждении вопроса о постановке "Стального скока").
Я уже писал Вам, что С. С. Прокофьева преступно отталкивать нам: он всегда стремился, стремится и теперь работать вместе с нами. Он готов давать свои вещи Большому театру и в Ленинград...
Я предложил для "Стального скока" новую сценическую схему. Меня два-три раза заставляли рассказывать мои замыслы, но пролетарские музыканты пытались опорочить это замечательное произведение С. С. Прокофьева, а надо мной просто издевались. Надо же было дойти до такого идиотизма: пролетарские музыканты искали в моих замыслах к "Стальному скоку" "правый уклон", прикрываемый тогой левых фраз.
В борьбе с этими демагогами я потерял свое здоровье.
Милая Елена Константиновна, С. С. Прокофьев до 19 ноября... свободен. На правах художественного консультанта позволяю себе сделать Вам напоминание о необходимости привлечь С. С. Прокофьева в сентябре - октябре и первой половине ноября (о том, когда бы надо Сергею Сергеевичу приехать в Москву, хорошо было бы Вам лично с Сергеем Сергеевичем списаться) для активной его работы.
Если Вы захотите отменить дурацкое решение пролетарских музыкантов о "Стальном скоке", предать его публичному сожжению (я уверен, Вы отмените это решение), можно было бы поручить т. Мессереру, который был очень заинтересован этим балетом, заняться проработкой этой вещи, и тогда он немедленно вступит со мной в переписку, и я передам ему весь мой сценический план"*.
* (Мейерхольд В. Э. Переписка. М., "Искусство", 1976, с. 310-311.)
Однако этим нашим замыслам не суждено было сбыться. А "Нос" я впервые услышал в Италии, во Флоренции, много лет спустя. Опера шла на итальянском языке - интереснейший спектакль...
Свободное копирование
