В 1922 году мне поручили партию принца в самом классическом балете - "Лебединое озеро". На сцене Большого театра спектакль шел в постановке Горского. Балетмейстер сам репетировал с нами - с Кандауровой и со мной - все ответственные танцевальные моменты. Леонид Жуков, как когда-то в "Тщетной предосторожности", показал мне порядок движений. А пантомимическую часть - то есть те самые разговоры глухонемых, над которыми мы так издевались в Мастерской Драматического балета, - со мной разучивал Иван Емельянович Сидоров. Он строго взыскивал с меня эту науку, я же с послушанием внимал ему. а сам думал, как бы эту жестикуляцию если не ликвидировать вовсе, то хотя бы свести к минимуму. Ведь чуть ли не полбалета составляли немые диалоги в музыкальном, так сказать, сопровождении. Каждый жест нужно было исполнять точно в музыку, ни на шаг не отступая от вековой традиции!
В первом действии мать принца выходила на сцену и объявляла ему: "Ты уже вырос, тебе двадцать лет (она два раза поднимала руки с оттопыренными пальцами). Ты должен жениться!" (Показывала на палец, где носят обручальное кольцо.) Но главные диалоги начинались во втором действии - в самом прекрасном лебедином акте. Задумчивый принц выходил к озеру и всматривался, на что бы такое поохотиться. Тут выплывали лебеди. Только принц хотел в них стрелять, как с изумлением обнаруживал, что это девушки-лебеди. Они исчезали, принц в недоумении уходил, появлялась Одетта. Тут принц покидал свое укрытие. Одетта сначала пугалась, но потом чуть ли не с первого взгляда начинала верить принцу и рассказывать свою историю. "На свете есть один (она показывала один палец) злой волшебник, который меня заколдовал (ее руки в этом месте безнадежно опускались). И меня может спасти только один человек (она снова показывала один палец) - тот, который меня полюбит" (она скорбно прикладывала руки к сердцу). На озеро вновь выплывали лебеди, а за ними на берег выбегали резвые друзья принца. Только они собирались прицелиться в прекрасных лебедей, их останавливал принц. И тут начинался его монолог. Он говорил: "Вы думаете (показывал себе на лоб), что это - лебеди?" (Он делал руками летательные движения.) Друзья отвечали: "Да". Принц отрицательно качал головой: "Нет! Это красавицы!" (Он обводил рукой вокруг своего лица.) Тут друзья впадали в полное замешательство - как же так? "А вот так, - говорил принц. - Сейчас я покажу вам (и действительно, он показывал на один глаз, на другой) царицу лебедей" (жест над головой в виде короны). Он взмахивал рукой, и появлялась прекрасная Одетта.
Горский принимал у меня партию. Я "сдал" ее ему с условными жестами. Он посмотрел, одобрил. А на спектакле я почти всю "глухонемую" часть купировал. Во втором действии оставил всего четыре жеста. Сначала останавливал своих друзей, запрещая им охотиться. Потом обходил их кругом, брал у кого-то арбалет и бросал его за кулисы. Или даже сначала ломал его, а потом уже бросал. Тут друзей охватило смятение, причем не по роли. Они смотрели на меня и думали: не сошел ли я с ума? Затем я показывал на лебедей. Посмотрите на их лица, какие же это лебеди? Артисты совершенно ничего не могли понять. Они приближались ко мне: что, мол, это значит? Тогда я жестом показывал туда, откуда появлялась Одетта. Все оборачивались к ней.
В антракте ко мне в уборную пришли Тихомиров и Сидоров, Василий Дмитриевич стал безумно хохотать. "Ничего, ты не волнуйся, - говорил он. - У меня была точно такая же история. Я вышел на сцену и вдруг все перезабыл. Все смеялись, мне было неловко, но вот забыл, и все!"
Я тоже из приличия посмеялся заодно с Тихомировым.
А в третьем действии опять опустил большой мимический разговор принца со Злым гением. После па-де-де принц вставал на колено перед Одиллией. Но к нему подходил Злой гений. Он спрашивал: "Ты - ее - любишь?" (показывал на сердце). Я должен был отвечать: "Люблю!" И тоже прикладывал руки к сердцу. "Ты - на ней - женишься?" - продолжал свой допрос Злой гений и показывал на кольцо. И я должен был отвечать: "Женюсь!" И тоже показывать на кольцо. "Клянись!" - не отвязывался гений. И я давал разрушительную клятву. Просить артиста, исполнявшего Злого гения, не делать этих жестов, я, конечно, не смел. Ведь он тоже отвечал перед непреклонным Сидоровым. Поэтому я сделал так. Когда он меня спрашивал: "Ты ее любишь?" - я кивал головой. Злой гений стоял в недоумении. "Ты на ней женишься?" - спрашивал он. И снова я отвечал кивком головы - да! Он обводил меня странным взглядом и совсем потерянно приказывал: "Ну, тогда клянись!" "Клянусь!" - тут я поднимал руку и бодро кивал головой.
Свободное копирование
