Вся переписка ссыльных шла через цензуру. Зная это, я попросил Варюшку срочно поехать на станцию и опустить мое письмо Хрущеву прямо в почтовый вагон скорого поезда Воркута – Москва, что она и сделала. Содержание моего письма было коротким. Вот его текст: «Уважаемый Никита Сергеевич! Направляю Вам мое заявление на имя начальника транспортного отдела комбината Инта-Уголь тов. Певзнера, у которого не нашлось двух минут прочитать его, о чем свидетельствует наложенная им резолюция. Надеюсь, что у Вас найдутся эти две минуты, и Ваша резолюция будет более человеческой. С уважением, Арцыбушев Алексей Петрович, вечно ссыльный, пос. Инта Коми АССР, транспортный отдел, паровозное депо».
О своем письме Хрущеву я никому не сказал, а терпеливо стал ждать результата, который не заставил себя долго ждать. Недели две спустя Наумчик меня спросил:
– Ты что-то куда-то писал?
– А что? – спросил я.
– Да так! Там в отделе секретарь парторганизации тобой интересовался. Спрашивал, кто ты и что ты.
– И что ты ему сказал?
– Сказал, как есть. Кому ты маханул жалобу?
– Хрущеву!
– Они там получили что-то из ЦК, жди, придут к тебе целой комиссией.
– Я их встречу с пирогами.
К вечеру заявились человека три с вопросом:
– А ну покажите, как вы живете. Да у вас тепло! Уютно! А это кто?
– Это мой товарищ, недавно освободившийся, ему пока жить негде, вот я его и приютил на время. А вы, собственно говоря, для чего ко мне пришли? Температуру мерить, уют проверять, что вам надо?
– Посмотреть, как вы живете!
– Как живу или что ем? Смотрите.
Я высыпал на стол из посылочного ящика сухари, вылил овсяный отвар из Маришкиной бутылки.
– Смотрите! Попробуйте!
Обшарив все углы своим проницательным взором, «комиссия» выкатилась.
Свободное копирование
