Жизнь шла своим ходом до 26 июня 1940 года. В этот вечер в Бухаресте появился слух о том, что СССР предьявил ультиматум Румынии выйти из Бессарабии. Для этого был дан срок 3 дня. Я не долго думая, взял мой чемоданчик из плетеной лозы и помчался на Северный вокзал Бухареста. Успел сесть на уходящий через полчаса поезд на Кишинев. Я не успел сдать все экзамены, а также оставил все мои документы об образовании, и поэтому позднее мне пришлось сдавать некоторые экзамены повторно, когда я получал диплом инженера – строителя в Московском ВЗИСИ (Всесоюзный заочный инженерно-строительный институт).
Бессарабцы, которые не успели в течение этих трех дней выехать из Румынии, подвергались затем большим оскорблениям, порой избиениям. Им удалось выбраться из Румынии только через пару месяцев. Когда я прибыл в Кишинев, вокзал был забит народом. Это были румыны, которые хотели побыстрее покинуть Бессарабию. Когда я выходил из вагона, туда собирался зайти Митрополит Молдавии Гурие и его свита, уезжавшие в Бухарест. Вдоль всей главной улицы Кишинева, Александровской (затем при Советах она была переименована в улицу Ленина), с обеих сторон стояли румынские войска, которые обеспечивали безопасность отьезжающих. Три дня я не мог добраться из Кишинева в Оргеев, так как весь транспорт был мобилизован румынами и шел только в одном направлении. Так у нас установилась Советская власть. На третий день на улицах уже были советские танки, вскоре появились представители советской власти: председатель уездисполкома и другое начальство. На улицах было много агитаторов в военной форме, которые описывали райскую жизнь, ожидающую нас на нашей новой родине (где я потом прожил 50 лет, больше половины моей жизни). Новая власть установила сногсшибательный курс валюты. Один рубль равнялся 40 румынским леям. Это дало возможность новым правителям и посланцам из СССР за несколько дней за гроши очистить все продовольственные и промтоварные магазины. Они закупали мешками сахар и крупу, рулонами ткани и т.д.
В Оргееве собрали всю грамотную молодежь. Желающих посылали в деревни учительствовать. Среди тех, кто поехал в село были Соня и Сима. Многие из них выбрали себе эту профессию и стали учителями в средних школах, заочно заканчивая пединституты. Все учителя нашей гимназии уехали в Румынию в течение первых трех дней. Только директор гимназии Василий Васильевич Маху остался. Я его как-то встретил на улице. Он сменил свой черный бант – бабочку на ярко красный, что его не спасло. Он был репрессирован и погиб где-то в Сибири.
