В жизни у меня было уже три приступа аппендицита. Говорят, что третий — это последний. Больше не бывает.
Но вот поздней осенью 1950 года у меня начался четвертый приступ. Семен Маркович — терапевт. Хирурга в лагере нет. С того берега водохранилища не добраться — нет прочного льда, а катера уже не ходят. Итак, Семен Маркович просит у меня согласия на операцию: «Хотя я терапевт, но сделаю». А что мне делать? Я соглашаюсь.
Семен попросил на помощь ещё «хирурга» — из Дергачки. Между прочим, почему-то того хирурга бандеровцем звали: говорил он басом и только чисто по-украински.
Он немножко упражнялся в разрезании отдельных частей тела.
Я подписал бумагу на тему, что возражать не буду, если помру, и мне сделали операцию, даже не дождавшись «ассистента» из Дергачки. Где-то в валенках прятали эфир (чтобы не обнаружили наркоманы). Им и оглушили меня. Говорят, потом меня долго пробуждали после наркоза. А когда я очнулся, у меня было состояние такое, как будто по мне проехал грузовик.
Лечился очень долго. Больше месяца. Когда выписали, через неделю снова случился приступ, и я потерял сознание. Очнулся через сутки. Рядом Гриша Рябов.
—Ну вот и хорошо. Раз не умер, значит, кризис прошел. Теперь жить будешь.
И правда. Больше в этом месте ничего не болело с той поры.
Свободное копирование
