Заканчивался тот тяжелый день 15 апреля 1948 года. Я думал: «Черт с ними, лишь бы у меня здесь, на складе, все было в порядке. Да, кажется, уже и так все подходит к концу. Завтра-послезавтра будет комиссия, закроем ВПП — и к дьяволу такую службу!..»
Однако надо же зайти к Михайловскому и продолжить наш разговор.
Мы засиделись долго, часов до одиннадцати вечера. Я продолжал упрекать Михайловского за то, что он своим поведением ставит меня под удар...
А меня уже искали по всему зданию и территории ВПП. Искали солдаты из комендатуры.
Едва я появился в коридоре пункта (в нем было темно — это Носач заранее потушил свет, вывернув предохранители), Носач, схватив меня за рукав, молча втащил в свой кабинет и закрыл дверь ключом.
—Сейчас тебя арестуют. Рассуждать некогда. Вот тебе ключ от моей квартиры. Спрячься пока там.
—Никуда я не пойду.
—Коля, нет времени ни минуты! Уходи через ограду и спрячься. Я добуду тебе документы и демобилизую под другой фамилией. Немедленно уходи, сейчас же! Я все объясню после. Иначе — тюрьма!
—Из-за меня будут родных тревожить. Будет кроме всего прочего ещё и дезертирство. Никуда я не пойду...
Я сделал попытку вырваться. Носач двери открыл, но шепотом успел ещё сказать:
—На ключи. Иди!
Я бросил сунутые мне ключи — и в коридор. Там слышу шум, крики:
—Вот он!
—Да это не он! — громким голосом крикнул из распахнутой двери Носач, все ещё цепко держа меня сзади.— Это старшина Зверев, а Мурзин где-то внизу. На кухне, наверное.
В этот момент я вырвался от Носача и спустился вниз к солдатам.
—Вы меня ищете? Вот я.
И вот КПЗ. Камера предварительного заключения городского отделения милиции. Уже ночь за стеной. В городе была и гауптвахта, но, видимо, чтобы передать следствие военной прокуратуре, милиция, арестовав Андрея, решила сначала разобраться во всем у себя.
В «кутузке» — битком люди. Утром меня вызвали принять какую-то передачу. От кого бы это?
—Носач просил передать,— ответила девушка-повар с ВПП, принесшая сверток.
Я передачу не принял. (Впоследствии, уже в лагере, от Носача я узнал, что в продуктах был яд.)
Во второй половине дня меня сопроводили к следователю военной прокуратуры. На пути туда ко мне на близкое расстояние подошел старшина Зверев, который только и успел сказать: «Носача не защищай!»
Спасибо тебе, старшина. Я понял, что его послал Носач ещё раз предупредить меня, чтобы я не выдавал сути дела, но он, как и многие другие люди, все происходящее оценил по-своему и правильно.
Началось следствие. Его вел майор Новичков. На допросе, который продолжался часов до семи вечера, я полностью рассказал обо всем, во всех деталях. После меня допросили Андрея и отпустили домой. А меня следователь направил в городскую тюрьму.
Свободное копирование
