Помню, как в пустой и оттого гулкой комнате, где пронзительно пахло масляной краской, блестели и липли к носкам и голым пяткам красно-коричневые половицы, мы устроили новоселье экспромтом. Мои новые друзья по институту. Зеленоглазая красавица с волосами цвета воронова крыла Света Костюкова. Изящная с точеной фигуркой блондинка Люда Мунько. Носила она исключительно элегантные классические английские костюмы и обладала совершенно миниатюрной ножкой Золушки - 34 размер обуви! Все время что-то придумывающая, изобретательная Люда Бойко. С ней мне всегда было интересно. Она была неиссякаемый источник творческих идей, хотелось тут же воплощать их в жизнь. Пересмешник, острослов Витька Болотинский и его школьная трепетная любовь Валя Анзимирова. Самая умная, эрудированная, рассудительная и авторитетная среди нас. И главный красавец нашей компании - денди с ослепительной улыбкой киногероя Сашка Маловик. Сейчас бы его назвали "гламурным" героем глянцевых журналов. Импозантный и загадочный. Голубоглазый брюнет с малиновыми сочными губами. Загорелый в любое время года (теперь бы решили, что благодаря солярию), всегда в белой сорочке и в прекрасном расположении духа. Плейбой. Чистый Голливуд. Но тогда такого сравнения не существовало. Как и фильмов "20 век" на наших советских экранах. Сидя на полу, мы пили то ли вино, то ли шампанское. И было классно. Впереди была вся жизнь, полная радости и надежд. Но это тоже другая история... Начались приятные хлопоты. Опять же в рассрочку покупалась мебель.
Из Верховцево привезли только пианино, и, кажется, чешский книжный шкаф. Приспособленная мамой верхняя застекленная его половина, использовалась в качестве серванта. Вторая половина была заполнена собранием сочинений Джека Лондона, Сервантеса, Доде, Уэльса, Вересаева, внушительными томами "Войны и мира". Внизу в закрытой дверцами части, стояли подписки "толстых журналов" за несколько лет. Мама выписывала или покупала в ларьке на вокзале "Новый мир", "Иностранную литературу", "Москву", "Неву", "Молодую гвардию", "Наш современник", "Октябрь". Всякую другую научно-популярную и развлекательную подписку: "Огонек", "Работница", "Болгарская женщина". Нам, вначале - "Пионер", "Костер". Потом "Наука и жизнь". Еще забрали немецкий ковер, привезенный отцом из Германии на стену и всякую мелкую чепуху. Вначале даже шерстяной колючий без ворсовый китайский ковер, что лежал у нас на полу, мама не хотела перевозить. Потом, правда, его забрали. И долгие годы он нам служил, защищая от холода, в квартире на первом этаже. В новую квартиру мама купила два дивана, два платяных шкафа, большое зеркало, две тумбочки, журнальный столик, стол и шесть стульев. Вся мебель была отечественная, угловатая, без претензий на изящество и добротность. Социалистический минимализм из прессованных опилок.
Мебель для большинства моих сограждан. Где-то существовала красивая классическая мебель из дерева. Чаще румынская. Она даже была выставлена как образец в магазинах ПХЗ - Приднепрвского химического завода. Это предприятие относилось к министерству среднего машиностроения - так завуалировано во времена СССР называли военно-промышленный комплекс предприятий. В магазинах на таких мебельных гарнитурах красовалась неизменная бумажка -"По спискам". Я долгое время вообще не понимала - по каким таким спискам, где их составляют, кто и как попадает в них. Ещё масса дефицитных товаров, абсолютно недоступная большинству народа, продавалась по спискам для работников закрытых оборонных предприятий. Научные сотрудники, кандидаты наук, заведующие крупнейших в Союзе лабораторий, разрабатывающих оснащение для космических аппаратов и подводных лодок, не могли купить холодильник ЗИЛ. Научные работники в то время были платежеспособны, но реализовать свои бытовые такие теперь, казалось бы, простые обыденные желания не могли никак. Кроме недоступности хорошей мебели, "элитной" отечественной (не говоря уже об импортной) техники существовал и большущий перечень продуктов. Сейчас дико и смешно, но мы не могли купить в гастрономе банку зеленого горошка, сгущенку (отечественного производства), индийский чай со "слоном" на этикетке, только что появившийся растворимый кофе, апельсины. Искусственно создавался дефицит и дифференциация населения. Все же, перед Новым Годом, баночку зеленого горошка (для обязательного оливье), и сгущенку для крема, удавалось достать. При помощи знакомых и перекупщиков. Просто нам, как и основной части населения, это стоило в два раза дороже и во много раз хлопотней.
Ну, хватит, о грустном. Это не самое страшное, что было в жизни, просто унизительно. Я от таких моментов, может легкомысленно, отмахивалась. Во мне школа, комсомол, литература, целенаправленная пропаганда (еще не осознанная и не осуждаемая мной), воспитали чувство превосходства духовного богатства над материальным и, как было задекларировано, низменным. Почему это не могло сочетаться и жить не в борьбе, а в согласии? Теперь уже ясно.
Во- первых, приоритетным была милитаризация страны. И для этого трудились все. Так строилась политика целой огромной державы. О "маленьком" человеке никто никогда по-настоящему не заботился. Мы долгие годы даже не подозревали, что существуют какие-то машины для облегчения домашнего труда, для создания удобства и комфорта в быту, даже для преодоления женщинами неприятностей в "критические" дни. Сплошные лозунги о борьбе. Мы не жили. Мы боролись. Битвы за урожай, за пятилетки, за показатели. Сплошные "ударники коммунистического труда" и "ветераны предприятий". Дома боролись пылесосами "Ракета" с пылью, которую он отвратительно всасывал. На неудобных тесных жарких кухнях тарахтел как трактор тяжелющий, громоздкий комбайн "Мрия". Вот уж действительно - мечта! И закатывание, обливаясь потом и, прикладывая титанические усилия, трехлитровых банок с помидорами и огурцами на зиму неудобными самодельными ключами стало нормой. На зиму затыкали ватой и заклеивали бумагой плохо поструганные и "на тяп ляп" подогнанные оконные рамы. Через щели которых, зимой выдувалось все тепло. Наши стиральные машины были мощные, из качественной стратегической стали. "Сделанные на века". Только они грохотали, прыгали при стирке и плохо отжимали бельё. Мы даже не представляли, что существуют какие-то специальные пасты и порошки для молниеносной и физически малозатратной чистки. Все обливалось раздражающей горло хлоркой и драилось абразивными пастами, снимающими вместе с грязью эмаль. А о всяких приятных мелочах, даже вспоминать не хочу. На Западе придумывали все новые и новые фишки для удобства, облегчения жизни. А у нас строили ракеты. И перед нашим носом возвели "железный занавес". Чтобы даже не увидели ровные удобные дороги, чистые тротуары, обилие прекрасно сшитой одежды, удобной обуви и 150 сортов сыра. У нас сыра не было в продаже вообще. Плавленый сырок - пожалуйста. Это все, что заслужил "человек-труженик". Твердый сыр по карточкам, для стоящих на учете диабетчиков, в магазинах "Диета" или в распределителях для особых категорий граждан. Пресловутое "разделяй и властвуй". А легче руководить управляемой толпой. Так, стоп! Продолжим. Баба Лида, с одной стороны, не очень хотела уезжать из Верховцево. Здесь прошел большой и значимый отрезок жизни. Ею из маленького фельдшерского участка была создана крупная железнодорожная больница. С терапевтическим, родильным и хирургическим отделениями, скорой помощью. Полноценная многопрофильная поликлиника с лабораториями, рентгенкабинетом. Подобран большой коллектив профессионалов. Верховцевская железнодорожная больница обслуживала многие районные близлежащие населенные пункты - Кринички, Божедаровка, Козынка, Широкое, Любомировка. У меня все эти названия с малих лет "на слуху", так как я помню, что бабушка ездила туда на вызовы. Пол Верховцево было у неё знакомых, приятелей, бывших больных, ставших за многие годы близкими, вхожими в дом людьми. Тут она была человеком известным, всеми почитаемым. В Днепродзержинской новостройке ей была уготована роль бабушки-пенсионерки без друзей, знакомых, людей, нуждающихся в ее профессиональной помощи. Впрочем, она никогда не отличалась излишней амбициозностью, скорее наоборот, уставшая от излишнего многолетнего пребывания "на виду", всё чаще хотела спрятаться от чужих глаз. Да и тяжело уже было справляться с отсутствием минимальных жизненных удобств. Мама настаивала на ее скорейшем переезде, но баба Лида тянула до последнего. Мама сказала, что в надвигающиеся холода, ее в Верховцево мы не оставим ни при каких условиях. Так осенью 1967 года вся семья оказалась в Днепродзержинске. Вова пошел в 7-й класс в новую школу ?13, что на Черемушках, совсем не далеко от дома. Маме был уже 41 год. Личная, как говорят, женская жизнь не складывалась. Нужно было решать все новые и новые жизненные проблемы. Уже десять лет она жила без мужского плеча, любви, ласки, опоры.
Начало вовиной воинской карьеры. К этому времени мы уже взрослые. Я учусь в институте, Вова заканчивает среднюю школу. Он любит спорт. Занимается волейболом. В 1969 году ему присваивают 1-й юношеский разряд по волейболу. И это, видится, как только начальная ступенька к дальнейшим спортивным рекордам. Любимый урок - физкультура. Любимый учитель - Белкин, Вовка у него тоже в любимчиках. Иван Андреевич Белкин в свое время играл в составе городской футбольной команды "Металлург" ( Днепродзержинск). Был бесконечно предан спорту и эту свою привязанность с успехом передавал ученикам. Иногда он замещал учителя биологии. Спортивные мальчишки прислушивались к наставлениям и советам физрука. После занятий и в выходные дни Вова все свободное время гоняет мяч на школьном дворе. Волейбол, баскетбол, футбол. Кроссовки тогда в природе не существовали. Во всяком случае в СССР их не продавали. Мама не успевала покупать кеды. Вовка разбивал их регулярно, раз в месяц, мама, сокрушаясь, шла в "Спорттовары" за новыми. Заканчивая 10-й класс, Вова собрался поступать в Одесский пединститут на факультет физкультуры. У Белкина там остались какие-то связи, и он обещал "замолвить за Вову словечко". У мамы относительно сына были свои планы, она даже не представляла себе, что любимый сын не будет офицером. Вове мама так и сказала:- "Отец мечтал видеть тебя военным". Тут и была поставлена точка. В то время военные еще пользовались авторитетом, служение Отечеству еще считалось почетным, конкурсы в военные училища были очень большими. Материальное положение офицеров было крепким, перспективы - многочисленные. Поступить в военное училище любого уровня: среднее, высшее, было также сложно, как в столичные ВУЗы. После маминых слов, Вова отодвинул на второй план все свои спортивные мечты и отправился в военкомат за направлением в военное училище. К слову, призывник 1954 года, Доломанов Владимир Викторович 26 января 1971года был поставлен на учет и приписан к Днепродзержинскому городскому военкомату. Ему было выдано приписное свидетельство, скрепленное подписью главкома райвоенкомата Благова и круглой печатью призывной комиссии. О том, что " Всеобщая воинская обязанность является законом. И Воинская служба в рядах Вооруженных сил СССР представляет почетную обязанность граждан СССР" гласила статья 132 Конституции СССР. Эта цитата была вынесена на титульный лист призывного свидетельства, как неотвратимая мера. То ли поощрения, то ли наказания. Юноше, по окончанию школы, в случае не поступления в институт, прямая дорога - в армию. Третьего не дано.
Мама больше всего боялась не армии, а того, что будет после службы. В Днепродзержинске - это столбовая дорога на завод. И какая разница, был бы это ДГЗ или коксо-хим, или химический комбинат. Мама такой доли своему сыну не хотела. Ей виделось, что если самой не удалось поездить по миру, другим городам и странам, то может сын реализует несбывшиеся мечты. И не проведет всю жизнь в провинциальном рабочем поселении. Среди жизненной рутины, серой однообразной суеты и обыденности. Знаменитое - "Есть такая профессия - Родину защищать!" и святая память об отце не давали другой альтернативы. На семейном совете было выбрано военное училище в столице Украины. Тем более, что там жила бабушкина подруга молодости Мария Ивановна Кулинич с мужем военнослужащим Костей. Жили они возле метро "Золотые Ворота", а улица так и называлась - Золотоворотская. А на улице Братиславской жила её сестра - Лидия Ивановна Куц. Тетя Лила - уже больше мамина подружка. Очень мной почитаема. Я всегда внимала её словам, мнению и советам. Для меня из всех маминых подруг она была наибольшим и неоспоримым авторитетом. Её профессиональные качества были оценены по достоинству - тетя Лила занимала высокий пост в Совмине УССР. Я вместе с бабой Лидой или мамой бывала у них в гостях в Киеве, в той старой квартире, у Золотых Ворот и ощутила их душевную теплоту, внутреннюю культуру, интеллигентность. По украински - " вышуканнисть", именно людей того поколения. Почему-то по-украински это звучит гармонично. И не пафосно, а мягко, наиболее точно и правдиво.
Впоследствии и Вова был в тех же стенах старого, уже теперь призрачного, ностальгического Киева. С розоватыми пирамидами цветущих каштанов, ореховым безе "Киевского торта" в картонной, высокой коробке, многократно и туго перевязанной, тонкой светло коричневой бечёвкой. И созвучной тому времени, старомодной мелодией с простыми словами "...хвиля днипровська бье...", от которых перехватывает дух. Вместе с тремя другими призывниками Вова получил направление и проездные документы в Киевское общевойсковое военное училище. Получив, аттестат зрелости, абитуриенты отправились в Киев в поисках офицерской доли. Для поступления нужно было сдать четыре экзамена и получить в сумме как минимум 15 баллов. Перед последним экзаменом - физика - у Вовы было в наличии 9 непроходных баллов. Взяв билет, и в растерянности обдумывая вопросы, не зная правильного на них ответа, понимая свое неминуемое поражение, обнаружил рядом преподавательницу. Чем - то приглянулся он физичке и вдруг заявил, что помочь выйти из этой тупиковой ситуации ему может только оценка "отлично". Преподавательница, от такой неожиданной наглости, забрала недописанные ответы, со словами -: " Больше четверки, я тебе не поставлю".
Надо сказать, что мама, конечно же, тоже поехала в Киев. Жила у Лилы. Родителей, в большей части матерей, на территорию училища через КПП не пускали ни под каким видом. Они обретались за высоким забором на шумном Брест-Литовском шоссе. Сбившиеся в кучу, растерянные, в пыли, жаре и парах валокордина. Одним из аргументов, которые были решающими для выбора именно этого учебного заведения, было то, что здесь учился сын Оксаны - высокий статный красавец. Обаятельный и улыбчивый - Олег Манко. А как ему шла военная форма! Глаз не отвести. Каждый раз, приезжая к нам в гости, Оксана рассказывала, как успешно Олег переходит с курса на курс. И что "из него там уже сделали человека". Правда, у них были связи, кто-то то ли из родственников Оксаны, то ли близкий приятель, занимал ответственный пост в руководстве. Я не знаю ничего наверняка, но даже моральная поддержка старшего влиятельного человека дает уверенности молодому соискателю своей судьбы. Магические связи, как и сейчас, так и тогда, решали все. У нас не было никого. Никто не "курировал" Вовино поступление, не кому было "обратить внимание". Взятки давать в нашей семье не умели, к слову, да и давать было нечего. По окончании вступительных экзаменов, пришел день оглашения результатов. В доме офицеров училища собралась мандатная комиссия во главе с генералом Фомой Лукичем Болдуевым. В списки поступивших, Доломанов Владимир, конечно же, не попал.
В алфавитном порядке называли фамилию каждого абитуриента и выносили ему приговор. Или делали встречное предложение. Вове предложили ехать в Васильковское авиационно-техническое училище. Малоразговорчивый мой брат очень удивился такому обороту событий и отказался, возразив примерно следующее-: "Что я буду там делать? Самолетам гайки крутить?" В ответ на этот спич генерал дал распоряжение выписывать Доломанову проездные документы домой. Все уже выходили из зала, в котором выносился вердикт приемной комиссии. В коридоре, у входной двери, Вова совершенно неожиданно увидел маму. Он даже удивленно спросил, а как она здесь оказалась? Пройти через неумолимое КПП и дежурных, стоящих на вахте, было практически невозможно. Когда он сообщил маме, что ему выписывают проездные документы домой, мама оторопела. Какие документы? Как домой? А он сказал, что сын боевого офицера? Что отец воевал и дошел до Берлина? На это мой дорогой братец ответил, что его никто об этом не спрашивал. Нормально. Мама, собравшись с мужеством, даже, правильнее сказать, абсолютно не раздумывая ни на миг, в каком - то порыве решительности, вовсе ей не присущей, но по-женски, по-матерински эмоционально обратилась к "товарищу генералу". Совсем не готовясь, волнуясь, вдруг стала говорить такому высокому военоначальнику, что сама - вдова участника войны, который мечтал видеть своего сына военным. Что Доломанов Виктор Николаевич был артиллеристом, гвардейцем, орденоносцем. Но его уже нет и замолвить слово за сына некому. Генерал только спросил, а почему же сын сам ничего никому не сказал? Он повернулся, к идущему следом заместителю - полковнику Горшкову и отдал распоряжение: "Зачислить Доломанова. Условно". Так с этой зыбкой формулировкой Вова отучился четыре года, получил звание младшего лейтенанта и отправился служить Родине на Дальний Восток. Мама потом долго вспоминала, и сама удивлялась своей молниеносной реакции, решительности и смелости. И то, как преодолела несокрушимое КПП. К всеобщему удовольствию волнения остались только радостные, позитивные. Вот так началась Вовкина самостоятельная жизнь. Вдали от дома, в казарме с непременной, не вытравливаемой дедовщиной. В первые же дни у него украли новые, купленные мамой специально для поездки на экзамен, брюки. В последствии, пережил эпопею воровства у него нового транзисторного приемника.
Он учился выживать в жестоком обществе разных по социальному и культурному уровню молодых волчат. Выходить из подобных коллизий достойно и успешно. И практически никогда об этом не вспоминал, а уж тем более не жаловался, и много не рассказывал. Чтобы не волновать и не расстраивать маму и бабушку. . Кстати, читая недавно "Кадеты", "Юнкера" Куприна А.И., обнаружила, что более сотни лет назад в кадетских корпусах свирепствовала жестокая дедовщина, уродовавшая неокрепшую психику подростков. Оторопь берет. И в царской армии дела обстояли не лучшим образом. Иногда во время отпуска Вова вспоминал что-то практически безобидное из курсантской жизни, с усмешкой и самоиронией. Чтобы развеселить нас. Один эпизод первых дней учебы, рассказал, смеясь уже теперь, спустя 30 лет.
На второй день его пребывания в училище, пришел в Вовину казарму Олег Манко с товарищем. Уже слушатель третьего курса. Пришел как "старый боевой волк". Небрежно бросив старшине:- "Доломанов идет со мной", забрал салагу в самоволку. На задворках училища, перемахнув через забор, зашли в ближайший гастроном. Отоварились 4-мя бутылками портвейна, и присев на знаменитых киевских кручах парка "Хрущевские дачи", отметили Вовино поступление в славные ряды Советской Армии. Весь фокус такой гусарской выходки заключался в том, что пить вино надо было из двух бутылок одновременно. Из "горла". Без всякой закуски. Вовка очень удивился увиденному, только и сказал Олегу: - " А мама говорила, из тебя здесь человека сделали". Потом, умудренный опытом, "дед" отвел новобранца в казарму первого курса и велел тамошнему старшине охранять сон Доломанова и дать ему хорошо выспаться. Так состоялось неофициальное посвящение в курсанты. тПомню, Оксана Манко, мама Олега, рассказывала один из ярких эпизодов боевых учений молодых курсантов. Боец находился в вырытом собственноручно окопе, а в процессе реконструкции боевых действий, на него наезжал танк. Надо было так сгруппироваться, чтоб остаться не раздавленным, не засыпанным землей заживо. И при этом пережить этот "смертельный" номер без криков о помощи и истерических воплей. Так вырабатывался боевой дух. Олег, и впоследствии, Вова прошли испытание успешно. Но это опять же другая глава, которая достовернее будет изложена самим участником подобных эпизодов.
Вслед за Вовой, в тот же год или чуть позже в военное училище поступил сын другой маминой подруги Любови Захаровны. Она его упросила, "уламала". Проучился он то ли год, то ли два и бросил, объясняя это тем, что вся эта муштра и военная дисциплина тяжела для него. Невыносима. Мама каждый месяц, пока Вова учился, высылала сыну "червонец" из зарплаты. Вова это помнит по сей день. Получала она в районе 80 руб./месяц.
Свободное копирование
