В апреле 1956 года родители с Вовчиком вернулись с Курил. Я в это время болела корью. Тут же заразился мой братец. Правда, перенес корь быстро и легко. А спустя пару лет Вовка заболел скарлатиной. Такая детская болезнь. С высокой температурой, больным горлом, сыпью, определенным сроком ее течения, лечением уколами и горькими лекарствами. Уже все намучились, а Вовка больше всех. И такой он лежал несчастный и так было его жалко. Мама вся рядом с любимым сыночком исстрадалась. И книжки ему читала, и любимый им гоголь-моголь взбивала, и ставила на патефон маленькие детские пластиночки, которые папа высылал и привозил из всех своих командировок, Ну все ему ни в радость. Никак не выздоравливает ребенок. А давно известно, что солдаты победившей армии не болеют или выздоравливают быстрее. Короче, поднимать нужно тонус! Мама спрашивает: -Вовочка, а что тебе хочется? И тут Вовка жалобным голосочком, тихонько и мечтательно так, говорит: -Корабль, Мы вначале даже и не поняли о чем речь. Но, оказывается в нашем сельпо на одной из полок среди детских игрушек, стоял огромный игрушечный пароход. В длину где-то с полметра. Стального цвета. С белоснежными надстройками палуб и рубок. С многочисленными голубыми иллюминаторами. Четыре внушительные круглые красно-серые дымовые трубы возвышались над палубой. Это был настоящий трансатлантический многопалубный лайнер, подобный "Титанику". Со множеством блестящих металлических лестниц-трапов и поручней вдоль бортов. С высокими флагштоками на носу и корме. С настоящим ярко-голубым флагом и цепочками разноцветных флажков от самой палубы до верха передней и задней грот-мачт. С развешенными по правому и левому борту миниатюрными шлюпками, с многочисленными красно-белыми спасательными кругами. На серых боках блестели никелированные заклепки в три ряда. Ниже ватерлинии корабль был выкрашен в красный цвет. Вращались вокруг оси ходовые винты и поворачивался вправо и влево подводный судовой руль. На блестящих цепях крепились металлические якоря. Мечта, а не корабль. Это была дорогая игрушка, но мама тут же побежала в магазин. Как только дома вынули корабль из коробки, Вовчик начал выздоравливать. Была у нас с ним еще одна запомнившаяся мне история. Как все дети, Вовка не прошел мимо пристрастия к домашнему аквариуму и всяким гуппи, меченосцам, вуалехвосткам и сомикам. Однажды он принес очередных рыбок, и были среди них красивые золотистые, и менее яркие, но подвижные экземпляры. Дело было зимой. Оставил он банку с рыбками на подоконнике и убежал гулять. Я со своей сердобольностью решила, что там слишком холодно, рыбкам дует из окна и воду надо слегка подогреть. Поставила банку на "припечек". Это не на саму печь, которая, к слову топилась углем, не туда, где конфорки, а рядом, на плоскую поверхность, как бы продолжение печки. Она была чуть теплая, от огня далеко. Я рассчитывала, что вода примет постепенно комнатную температуру и рыбки не простудятся. Когда Вовчик вернулся домой и спросил, где его рыбки, оказалось, что они все лежат в банке брюхом кверху. Горя было достаточно много, но как-то он мне все прощал. Букву "Р" Вовка выговаривать стал сразу. Но у него были другие "дефекты фикции". Он вместо буквы "Ш" говорил "Т". И когда, собирался гулять и одевался, спрашивал : "Где моя тапка?". Имея в виду головной убор, а не обувь. А "купе" в пассажирском вагоне называл, почему-то, "пюре". Такие странные ассоциации.
Новая квартира. После внезапной смерти отца осенью 1957 ( об этом позже), стало ясно, что мы никуда не уезжаем и будем жить в Верховцево с бабой Лидой. Она получила трехкомнатную квартиру в новом, только построенном 2-х этажном кирпичном доме на втором этаже. Квартиру с балконом! И мы туда переехали со всем своим скарбом. Прабабушка Женя или как мама называла ее "старенькая бабушка", чтоб я малая не путала двоих своих бабушек, уже умерла. Говорят собаки привыкают к хозяину, а кошки к дому. Кота Ваську мы погрузили на подводу вместе со всем барахлом. Вернее, я его держала на руках, чтоб он не сбежал. День он в новой квартире прятался под кроватью, очень подозрительно вынюхивал по углам, смотрел на нас насторожено и осуждающе. Залез было на оконную раму, чтоб как обычно спрыгнуть во двор и удрать по своим важным делам. Форточку мы закрыли. Долго и нудно объясняли Ваське, что с прежними дурными привычками пора кончать и нормальные коты гулять ходят через дверь, как все люди, а не сигают с верхотуры. Не знаю, что ему так не понравились, но он ушел и не вернулся. На следующий день мы отловили его в старом дворе и опять принесли на новую квартиру. Так повторилось несколько раз. Он удирал, а мы ловили и несли домой. Надо сказать, что новый дом располагался на той же улице. Через один двор и дорогу. Совсем недалеко и без всяких топографических лабиринтов. Только адрес был уже - улица Ленина 54 кв. 3. Когда Васька удрал в очередной раз, я облазила весь старый двор. Потом искали его всей гурьбой изо дня в день. Кричали, звали по имени. Так его и не нашли. Думаю, что тогда Васька от нас просто прятался. Он категорически и окончательно отказался переселяться. Надо сказать, что котов тогда во дворах было великое множество. А в нашей старой квартире поселилась врач-гинеколог со своей мамой. Фамилия у нее была Халимулина. Она устроила в квартире кошачий приют. Говорят, там жили то ли 12, то ли 22 кошки. Никаких породистых кошек тогда никто не заводил. Все приблудные, помоечные коты. Ну, любила она это дело. В смысле, кошек. Вообще, время было суровое. Много мужчин не вернулось с войны. Сколько молодых женщин осталось без мужей, без семей, без детей. А человеку хочется кого-то любить. Желательно взаимно. Пусть кошку. Короче, тот факт, что может среди этого множества котов затесался и наш Васька немного успокаивал. Но меня убивало его предательство. Прошло ровно девять месяцев. Сижу как-то дома, делаю уроки. Мама, бабушка и Вова были то же дома. Вдруг слышу, под нашей дверью кто-то жалобно мяукнул. Раз, другой. Я подскочила к двери еще боясь поверить, что это наша пропажа. Открыла дверь и как заору - "Васька вернулся!". Сидит у двери наш кот и смотрит на меня, как побитая собака. Пустят, не пустят? Один глаз выбит. Видимо, в схватке с неприятелем. Задняя лапа перебита. Уже срослась, но он на нее не становится, а слегка подволакивает. Весь ободранный, замызганный и виноватый. Прижался к стенной панели. Голову опустил, уши прижал. Весь сжался, видимо, обречено ожидая, что его сейчас опять шуганут. Намыкался. Мы не могли поверить, что он вернулся. До сих пор не понимаю, как он нас нашел, спустя столько времени? Столько было радости. Его отмыли. Накормили. Больше Васька не терялся. Со временем он отъелся. Юношеский авантюризм и пижонство куда-то улетучились. Он с удовольствием проводил время дома. Во двор бегал исключительно по необходимости и долго не пропадал. Прибегал, мяукал под дверью, его тут же пускали в квартиру. А на перекладину форточки запрыгивал, выглядывал с интересом во двор, потом плавно скользил лапами по внутреннему стеклу и укладывался спать между двумя оконными рамами. Грелся так на солнышке. Окна у нас были двойными. Из двух самостоятельных рам. Внешней и внутренней. Чтоб зимой было теплее. Этого расстояния между рамами было вполне достаточно, чтобы ему там разлечься. В других домах это пространство на зиму украшали ватой, имитируя снег, и елочными игрушками. Еще туда ставили стопочку с какой-то жидкостью, кажется глицерином, чтоб стекла не запотевали и не покрывались снежными узорами. У нас это было законное Васькино место отдыха. Он там спал и наверное вспоминал свою бурную молодость. Наш новый двухэтажный дом на два подъезда и 8 квартир выстроили почти на привокзальной площади, сразу за вокзальным сквером. Мы просыпались и засыпали сначала под звуки колокола, а впоследствии под объявления по громкоговорителю о прибытии или отправлении поездов. Когда получили новую квартиру, таскали воду, дрова, уголь на второй этаж. Со временем, бабушка решила сделать автономное отопление у нас в квартире. Сосед снизу, мастер на все руки, сделал у себя и взялся оборудовать нашу квартиру простейшей системой парового отопления. Такое отопление было тогда в новинку, делалось впервые. Для этого провели во все комнаты трубы и установили чугунные радиаторы. Тепло подавалось из котла, встроенного в кухонную печь с конфорками. Топилась она, разумеется, углем. Верховцево в ту пору не было газифицировано, а газ в баллонах был тоже экзотикой. Отопление получилось не очень надежное, обогревало квартиру плохо. Видимо, что-то не учли. Мастер был слесарем-сантехником. Сваркой владел в совершенстве, а инженерными знаниями, к сожалению, отягощен не был. Но кроме кухни, еще в двух комнатах - в большой и маленькой-детской были "грубы". Это такие печи для отопления одновременно двух комнат. Напоминает закрытый камин. В одной комнате расположена топка, размещенная в стене, а другую комнату обогревает противоположная горячая стена. Топка достаточно глубокая, туда закладываются дрова, поджигаются с помощью газет и лучинок. Когда дрова разгорятся, всыпается сверху уголь. Внутри вертикально вверх, на крышу, уходит дымоход. После обогрева, на ночь, а чаще под утро, дымоход закрывался горизонтальной заслонкой, чтоб тепло не "вылетело в трубу". Но и рано закрыть было опасно из-за страха "угореть" - отравиться угарным газом. Утром частенько в комнатах было не жарко и вылезать из-под одеяла ох, как было не охота. Если у камина топка открытая, то у наших печей, она закрывалась металлической дверцей. Пол в районе топки был защищен металлическим листом. Рядом стояло ведро с углем, савок и кочерга. Кочергой "шуровали" в топке. Еще чуть выше топки сооружали открытую духовку. Во-первых, для дополнительного тепла, а во-вторых, очень функциональная ниша. В этой своеобразной духовке разогревали еду, жарили семечки, грели чайник и заваривали чай. Туда бабушка и мама ставили сваренную кашу "для упревания", или для того, чтоб сохранить ее горячей. Летом, эти оббитые изнутри железом ниши, завешивались расписными шелковыми китайскими газетницами на витых толстых блестящих шнурах. В них складывались свежие газеты и журналы. И удобно, и эстетично. Сейчас такую печь облагородили бы, обложив огнеупорными изразцовыми плитками, оградив топку чугунными затейливыми решетками. Сверху духовки устроили бы полку для фотографий и безделушек. Превратив скучную и невыразительную "грубу" в новомодный камин и получали бы кайф, наслаждаясь живым огнем и теплом. Воду качали из колонки во дворе. Носили ведрами в дом. Зимой, пролившаяся мимо ведер, вода застывала ледяными наростами вокруг крана. Нужно было исхитриться не поскользнуться и не опрокинуть полное ведро с водой на себя. Накануне стирок надо было наносить воду в выварку. Это такой большой чан с крышкой, ведер на 6-8, в котором кипятили белое белье. Когда мы переехали в новую квартиру, купили стиральную машину. Она была круглая с большим баком для стирки, в котором белье крутил большой пропеллер с резиновыми лопастями. Процесс стирки сопровождался грохотом, машина вибрировала и дребезжала. Сверху были установлены валики для выжимания белья. Валики вращались навстречу друг другу с помощью ручки. Такой, как у ручной мясорубки. Между валиками просовывалось выстиранное белье и отжималась вода. Стиральная машина была большой редкостью в те времена. В основном все стирали в "ваганах" - корытах с помощью металлических ребристых стиральных досок. Цинковые ребристые поверхности были окантованы деревянной рамой. Об эти ребра двумя руками терли белье. Стирали хозяйственным мылом. Стиральные порошки с различными "лесными" или "морскими" ароматами, биодобавками, ополаскиватели и отбеливатели у нас еще не выпускали. Белое белье вываривали в выварках на плите, стругая туда хозяйственное мыло и добавляя соду. В стиральной машине стирать было легко и удобно. Только воду нужно было натаскать. И для стирки, и для полоскания. А потом ее вынести. Мыльную - вылить в выгребную яму. Сушили белье во дворе, на протянутых от дерева к дереву веревках. Канализации тоже не существовало. Туалеты во дворе. В дощатых небольших постройках с настилом и "очком" в нем. На две, три кабинки. Со щелями в палец в стенах и плохо пригнанными и не плотно закрывающимися на большой металлический крюк или просто гвоздь дверьми. Помои выносили в ведрах и выливали в большие металлические ящики, установленные сверху выгребных ям. Периодически приезжали ассенизационные машины и откачивали скопившиеся нечистоты. В новой квартире мама затеяла ремонт, на новый лад. Во всех домах в Верховцево стены и потолки просто белили. У нас мастер-маляр покрасил стены в каждой комнате в определенный цвет. В большой - это был светло салатный. В маминой спальне - розовый. В маленькой комнате и в прихожей - голубой. Сверху цветных стен валиком нанесли рисунок золотой охрой. Во всех комнатах разный. Где-то - цветочный, то ли тюльпаны, то ли ромашки. В другой комнате - волнистые змейки. Потолки просто побелили. Было необычно, празднично. По нынешним временам равносильно "евроремонту". В новой квартире, в большой комнате, у нас висели две картины - пейзажи, написанные маслом. Их баба Лида привезла из Чернухино после смерти своей свекрови Ефимии Андреевны - бабы Химы. Как память о муже Андрее, его родителях и их доме. У одних из первых в Верховцево у нас появился телевизор и холодильник. Вообще в нашей семье никогда не копили деньги. Получали зарплату и тут же ее тратили. На бытовую технику, книги, одежду, мебель. На "копить" ничего не оставалось. К тому же, тогда заставляли подписываться на Государственные займы. Такие ценные бумаги - облигации. Чем выше административный статус человека, тем на большую сумму обязан был подписаться, демонстрируя личный пример сотрудникам. То есть купить их у государства. Государство обещало выплатить этот заем после восстановления народного хозяйства, разрушенного войной. И у папы, и у бабушки собрались стопки этих облигаций. Погашать заем стали спустя лет 35-40. После проведенных денежных реформ. Это были уже другие деньги. Девальвированные. Обесцененные. Получали их, в основном, уже дети и внуки. Тех, у кого государство брало в долг, уже не было в живых.
В новом дворе. Было Вовчику лет пять-шесть. Мы жили уже на новой квартире. Зимой мы катались на коньках, пристегивая ремешками самые простые "снегурки" к валенкам. Это потом уже появились коньки с ботинками. Спускались на санках с горки во дворе. Это был ледник, большой подвал-склад какого-то магазина. Летом он густо зарастал травой, золотился одуванчиками, а зимой мы раскатывали на этой горке ледовые трассы. Причем особым шиком считалось ехать вниз, лежа на санках на животе, лицом вперед. Обычные магазинные санки для этого совсем не подходили. Они были слишком легкие и с полукруглой алюминиевой спинкой, которую приходилось безжалостно отламывать. Предметом зависти были санки, сделанные местными мастерами на тяжелых не алюминиевых, а металлических полозьях. Сверху укреплялись две толстые широкие доски без спинки. Такая конструкция была устойчивая и надежная. Еще у нас были лыжи. На коньках мы ездили, в основном по центральной - самой длинной улице Ленина, а на лыжах - по широкой обочине вдоль этой улице. Надо сказать, что обочина эта была местами как глубокий ров. Осенью там после дождей собиралось небольшое озеро, потом с приходом морозов, оно покрывалось льдом. Сверху маскировалось снегом и уже никто не помнил, что подо льдом вода. Гуляли мы до темна. В валенки набивался снег, шерстяные мягкие разноцветные варежки превращались в тяжелые, сырые ледяные рукавицы. На теплых "с начесом", длинных, заправленных в валенки, штанах-шароварах висели сосульки льда и комья снега. Полы пальто внизу сзади превращались в ледяную корку. Лицо горело. Из - под шапки выбивались намокшие волосы и замерзали бесформенными космами. От беготни становилось жарко. Гуляли, пока не выбьешься из сил. Пока ноги держат. У меня во дворе были свои подружки старше или младше на пару лет и одноклассницы. У Вовчика - такие как он дошколята, целая компания. Малышня или каталась с нами на одной горке, или была где-то поблизости в районе видимости. Мотались они целой гурьбой. То играя в хоккей или снежки, то просто барахтались в снегу, задирались и дрались понарошку. Однажды я уже вернулась домой, а Вовка все где-то мотался. Мама пошла его звать. Обошла все места во дворе, где они играли с такими же пацанами, пробежала по улице взад вперед. Уже начался в доме переполох. Мама звала Вову во дворе, потом прибегала домой, справиться не появился ли он. Пропал ребенок. На улице его не было. Дома тоже. Куда еще бежать и что делать? На дворе ночь. Все послушные дети уже разбрелись по домам сушиться. После очередного маминого броска на поиски, как только за ней закрылась дверь, я обнаружила нашу пропажу. Он забился в угол за дверью в прихожей, стоял там тихонько перепуганный и боялся показаться на мамины светлы очи. Вовка стоял в мокрой насквозь цигейковой черной шубке, подпоясанный кожаным ремешком с красной пятиконечной звездочкой на пряжке. С шубы стекала ручьями вода. Шапка тоже была мокрая и по лицу текли мутноватые потоки. Тяжелые мокрые валенки были до верху заполнены водой. Оказывается он уже давно прибежал, но не знал как себя обозначить в таком виде. К тому же был напуган самим происшествием. Оказывается он провалился под лед в эту злополучную канаву, рядом с центральной улицей Ленина, ушел туда с головой, а потом уже в другом месте пробил лед головой и вынырнул. Вот такие жуткие картины детства хранит моя память.
Про кино. Когда я осталась в Верховцево, а родители с Вовой уехали на Курилы, баба Лида вместе с Жанной окружали меня заботой, вниманием и по выходным дням брали с собой в кино на вечерний сеанс. Кино у нас "крутили" в клубе железнодорожников. Самым большим праздником в Верховцево был день железнодорожника. Его отмечали в первое воскресенье августа. Накануне в клубе награждали грамотами и подарками передовых железнодорожников, устраивали большой концерт, буфет. И обязательные танцы под духовой оркестр на танцплощадке. По обычным выходным показывали кино в "детский" дневной сеанс и два вечером. Билеты для детей стоили 10 коп, а на вечерний сеанс - 25-30коп. В детские сеансы показывали сказки, фильмы про войну. Особенно часто крутили "Чапаева" с актером Бабочкиным в главной роли. Или "Подвиг разведчика" с Кадачниковым. Успех был оглушительный, как впоследствии у "Семнадцати мгновений весны". Где роль разведчика Исаева играл красавец Вячеслав Тихонов. Часто в младших классах в кино устраивали культпоходы. То есть ходили всем классом с учительницей. Ходить на дневные сеансы я не любила. В зале стоял постоянный гул, в ответственные моменты, переходящий в пронзительный многоголосый свист и безудержный топот. Когда, например, Чапаев мчался на своем боевом коне впереди всего войска с, зажатой в высоко поднятой руке, шашкой, все пацаны вскакивали с мест, орали вместе с Чапаем "Ура!". И выбивали ногами частую громоподобную дробь. Казалось, сейчас рухнет потолок и упадут стены. Пыль стояла столбом и на экране, и в зале. Духота и крик. Казалось, сейчас задохнусь и оглохну. Домой приходила с больной головой и уставшая. Другое дело, когда меня с собой в кино брала бабушка на вечерний сеанс. Для взрослой публики. В проветренном зале было прохладно и иногда легкий ветерок сквозняка доносил слабый сладковатый запах "Красной Москвы". Гасили свет. Закрывали плотно двое дверей для выхода на улицу. А вход задергивали темной плюшевой портьерой, еще некоторое время пропуская опоздавших зрителей. Темнота была таинственной и завораживающей. Начинался сеанс с обязательных десятиминутных "Новостей дня". Часто к моменту показа они уже не могли претендовать на факты первой свежести. Но под бравурную жизнеутверждающую музыку задорный радостный голос диктора рапортовал о новостройках, открытиях, сборах высоких небывалых урожаев. Счастливые соотечественники колоннами, бригадами и коллективами отстраивали послевоенную разруху. Документальные кадры вселяли оптимизм и уверенность в завтрашнем дне. Из всех художественных фильмов больше всего запомнился "Тарзан". Он имел оглушительный успех. Считался трофейным, то есть немецким, вывезенным из побежденной Германии в качестве трофея. На самом деле это было американское кино, снятое в 1932 году в Голливуде. Тарзан - ребенок, выросший среди обезьян и ими воспитанный. Герой с обезьяньей сноровкой носился по джунглям, прыгая с дерева на дерево. Висел на лианах, молниеносно реагируя на малейшие признаки опасности. Объяснялся с воспитателями юноша исключительно на их языке - короткими гортанными возгласами на разные интонации. История, рассказанная в фильме такова. Американский бизнесмен Паркер приезжает в колониальную Африку за бивнями слонов. Он их продавец. Проводники отказываются указать Паркеру место захоронения слонов, так как оно считается священным. А само место называется "Гора смерти". В Африку приезжает и любимая дочь бизнесмена красавица Джейн. Что за голливудское кино без кинодивы? Джейн, конечно же заблудилась в джунглях и Тарзан спасает её от диких обезьян. При этом он теряет своего верного друга - тоже обезьяну. Тарзан мстит, за убийство своего товарища, убивая один за другим всех проводников. Раненого Тарзана преследуют давние его недруги львы. В схватке с царем леса, Тарзан сильный, мужественный и отважный душит льва. Тут набрасывается следующий хищник. На выручку приходит благородный и верный друг слон. Подхватив хоботом обессиленного юношу, слон уносит его в чащу и прячет. Ухаживает за Тарзаном, конечно же, прекрасная Джейн, которую обезьяны приводят к герою. Фильм, помнится, черно-белый, но необычная красота непроходимых джунглей, экзотических животных удивляет и завораживает. Надолго остается в памяти. Впоследствии на американскую экспедицию нападает племя диких пигмеев. Спасти белых людей может только Тарзан. Верный, надежный и справедливый. Джейн отправляет за ним маленькую юркую быструю обезьянку Читу. Тарзан с друзьями успевает и всех спасает. Хеппи энд. Добро обязательно побеждает зло. Это торжество справедливости - залог успеха американских фильмов. Имя обезьянки Читы после фильма станет нарицательным. А палка, привязанная к веревке для прыжков с обрыва в реку будет называться "тарзанкой". И многочисленные юноши будут искушаться, доказывая себе и окружающим, свою причастность к смелым, ловким, спортивным. Самоутверждаться, если хотите. На многие годы в последствии Тарзан станет эдаким эталоном мужской красоты, ловкости, силы, надежности. Сейчас бы сказали секс символом. Уже впоследствии я узнала, что голливудская звезда это немецкий актер Джон Вайсмюллер. По иронии судьбы, роль принесшая ему всемирную славу, любовь и обожание, стала единственной значительной в его судьбе. В старости актер был одинок и беден. Часто лежал в госпитале для душевно больных, так и не сумев найти свое место в цивилизованном мире. Этот мир оказался более жестоким, чем придуманный мир джунглей и диких животных. Джон ходил неприкаянно по городу, где его уже забыли, сотворив новые идеалы. Где царили новые кумиры и эталоны. Он гортанно кричал неразборчивые короткие возгласы, как когда-то его всеми обожаемый герой. К сожалению "хеппи энды" в жизни бывают не всегда. А сила разочарований прямо пропорциональна силе иллюзий. Американская актриса Бренда Джойс, сыгравшая роль красавицы Джейн, прожила долгую благополучную жизнь и скончалась 23 июля 2009 года в возрасте 92 лет.
Свободное копирование
