Отзвуки Ходынских взрывов

 Наши дома (Проспект Жукова дом 20 или, по-старому, ─ Новохорошевское шоссе дом 24) были построены на месте Ходынского военного поля, которое до Революции простиралось между Санкт-Петербургским шоссе (Ленинградским проспектом) и Воскресенским шоссе (ул. Мневники) от Петровского парка на востоке до Москвы-реки на западе. Там были и военные плацы и казармы и артиллерийские склады и еще ─ огромное множество различных подземных сооружений и ходов, которые, как я понимаю строились десятилетиями, потом забрасывались, строились заново и т.д. Недаром на месте старых казарм и военного городка были построены такие сверхсекретные и опасные для всего окружающего объекты как Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова, ГУ НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи, институт Биофизики, чье мрачное безжизненное здание и по сей день возвышается на крутом берегу Москвы-реки на нынешней Живописной улице. В общем ─ райончик тот еще. И ядерное, и биологическое, и обычное оружие, и пятое, и десятое...

А в Первую Мировую войну среди военных складов, на краю военного поля, для обеспечения связи с войсками была построена радиостанция, которая занимала впоследствии (в 50-е гг. ХХ века) целый район от 3 Хорошевской улицы до бульвара Генерала Карбышева. С годами надобность в радиостанции отпала ─ строились более мощные станции за пределами города и на ее месте стали строится жилые массивы ─ в непосредственной близости от работающих радиоантенн. В общем ─ можно считать, что весь наш район был обречен на постепенное вымирание от электромагнитного излучения, хотя, глядя на ныне здравствующих старожилов этого района (среди которых моя мать, прожившая безвыездно с 1965 по настоящее время 2009), убеждаешься в том, что вся эта опасность раздута журналистами и ничего серьезного на самом деле не представляет.

Но была в нашем районе и реальная опасность, которая была связана с пожаром 9 мая 1920 года на Артиллерийских складах. Взрывами разрывало склады, в которых хранились боеприпасы, неразорвавшиеся снаряды пролетали по воздуху достаточно далеко от места взрыва и потом присыпались землею от все новых и новых взрывов. Что-то после пожара сумели сложить снова в амбары, а что-то и потеряли в общей суете, сумятице и неразберихе. Годы шли ─ на месте старых пороховых амбаров построили совхоз «Тепличный», который подпитывался теплой водой от ТЭЦ-18, антенное поле, школу № 130 и небольшой жилой район, центром которого стал Первый Новохорошевский проезд. Помню, что за 130 школой была березовая роща, которая вся была испещрена ходами сообщений. То были, видимо, остатки старых укреплений возле пороховых амбаров, а может быть остатки самих складов. Хотя, возможно, что эти укрепления были сделаны в о Вторую мировую для защиты близлежащей Окружной железной дороги. Мы очень любили там кататься на велосипедах ─ с горки на горку, преодолевая трамплины, рвы, корни деревьев и прочие препятствия. Последний раз я там был году в 1985 ─холмики значительно осели, рвы заплыли, но общий характер местности еще сохранялся.

Разлетевшиеся при пожаре снаряды много лет лежали в земле, пока их не стали тревожить при строительстве нашего района. С моего балкона (дом 20 корп.3) было хорошо видно улицу Демьяна Бедного, когда там шло строительство пятиэтажных домов (№ 18, 20 и 22) и неоднократно приходилось видеть как стройплощадку оцепляли военные, приезжала бронированная спецтехника (не помню БТР или специальные саперные машины), которые разминировали местность. По всему району были развешаны плакаты «Костры не разжигать». Не знаю были ли случаи взрывов от костров или нет, но, если такие плакаты висели, значит могли и быть Это нас, детей, повергало в уныние, поскольку нам нравилось печь картошку. Приходилось пользоваться уже готовыми кострищами ─ там мы не боялись разжигать огонь. Одно такое проверенное место находилось за северной стеной дома 17 по ул. Демьяна Бедного на промежутке между деревянным забором радиостанции и стеной дома, еще взрыхленным после строительства дома. Хороший мягкий грунт позволял легко вырыть кострище, а тот факт, что здесь недавно копались, сводил возможность взрыва к нулю. К сожалению, это не мои соображения, я был тогда совсем мал, чтобы догадаться до такого. Это объяснил нам Генка Семиков, про которого я уже упоминал выше.

Взрывы все-таки были, но ─ не случайные. Взрывались только те, кто откапывал снаряды с целью использовать взрывчатку. В основном динамит шел для глушения рыбы на реке Москве. Вообще рыболовство в то время было в моде. Многие наши жители ходили ловить рыбу на канал, или где шлюз, или за плотину, и даже на какие-то пруды около деревни Терехово и завода Галалит. Не знаю, что это было ─ хобби или насущная необходимость. От нечего делать, или от нехватки денег, или продуктов. Но это было. Кто-то ловил на удочку, кто-то сетью или телевизором, а кто-то и динамитом.

И были взрывы. Про три случаев слышал и во всех них, мать говорила, что взорвались только от того, что вытапливали взрывчатку прямо во дворе над костром. Причем помню, что в одном случае погибли не только мужчины-рыболовы, но и их дети, которые собрались посмотреть, как родители плавят тротил. По-моему их было пятеро. Хотя могу и ошибаться. Был еще случай ─ взорвались еще трое или четверо ребят, которые откопали снаряд и, видимо, стали его разбирать. Но на самом деле ничего опасного не было ─ больше было шума и крика от наших родителей, которые пугали нас этими снарядами и взрывами. Их можно понять ─ пусть погибнут всего лишь два-три человека, но каждый родитель боялся, что именно его сын или дочь будет в их числе. Но не я ни мои дворовые друзья, слава богу, никаких снарядов не находили и ничего страшного с нами не случалось.

Для нас гораздо большую опасность представляла радиостанция, точнее антенное поле, а еще точнее ─ те огороды, которые работники радиостанции устраивали между антеннами. Хорошо было заметно с верхних этажей дома 17 по ул. Демьяна Бедного и даже с забора радиостанции, что вся местность, напоминала советское кладбище ─ корявые оградки защищали кусочки земли площадью по 5─6 квадратных метров, от непрошенных гостей. Между этими огородиками проходила путаная система дорожек. Все было криво, косо и бессистемно. Но ─ на этих огородах росла клубника!!! Помимо нее еще встречалась, и вишни, и яблони, и груши. В общем ─ соблазна много. Поэтому собравшись небольшой, человек в 6─7, бандой, мы устраивали набеги на огороды. Причем они находились на территория радиостанции, которая считалась военным объектом, а следовательно охрана была вооружена. И нашелся бы советский служака, который бы пальнул по нам, если не очередью, то одиночными, если бы кто-то, кроме нас, мог разобраться в том, как пробраться между огородами. Мы же находились в приоритете, потому что могли сверху (с дома № 17) изучать и запоминать проходы, а они ─ хозяева огородов такой возможности были лишены. Поэтому нам, практически всегда, удавалось уходить от погони. Знаю, что каких-то ребят ловили, водили в комендатуру, вызывали родителей, но с моими знакомыми такого не было. Мы всегда обставляли противника.

Традиция набегов на огороды сохранилась и после того, как часть антенного поля была расчищена для строительства домов 20, 22 по ул. Демьяна Бедного. Строить эти дома начали только в 1975, а антенное поле было выведено чуть ли не в 1971, но огороды сохранились. Правда теперь тут не было строгой охраны, не было высокого забора с колючей проволокой, поэтому огородникам приходилось самим охранять свои участки и защищаться от наших набегов.

Какие только способы не выдумывали досужие огородники. От окручивания своего участка кольцами старой колючей проволоки до рытья волчьих ям и установки капканов. Несколько ребят провалились в такие замаскированные ямы с кольями и повредили ноги, некоторые попадали в фирменные и самодельные капканы сделанные из расщепленных бревен. Некоторые устраивали защитные полосы, присыпая землею доски с вбитыми в них гвоздями, чтобы ты убегая, не заметив под слоем веток или сена торчащих гвоздей, пропорол себе ногу. И все же, несмотря на получаемые травмы и увечья, мы снова шли грабить огороды. Удивительно! Ради чего ─ ради горстки незрелой (в Московском климате клубника в грунте никогда не вызревает) и кислой клубники, между взрослыми и детьми шла война в которой, по счастливой случайности, смертей не было, но травмы случались то и дело. Глупо! Что делать ─ все ─ и мы и огородники были из низов общества, иначе бы мы не воровали, а они ─ не дрались за копейку. Хорошо, что город наступал и огороды мало-помалу сносили так эта многолетняя война между детьми и взрослыми сама собой прекратилась.

Кстати, через артиллерийские склады, когда-то протекала река Кабаниха, которая начиналась в районе Песчаного пруда (совр. Песчаная площадь), что, видимо, и повлияло при выборе места для складов. Наличие реки гарантировало пожарную безопасность. Хотя при постройке Окружной железной дороги река оказалась по одну сторону от нее, а склады ─ по другую. Эта река, засыпанная видимо в начале 50-х гг. ХХ века при строительстве ТЭЦ-16 протекала восточнее Окружной железной дороги там, где сейчас гаражи и промзона, включая завод Кампомос. Кстати ─ южнее моста Окружной железной дороги долгое время сохранялся прудик ─ один из пожарных прудов артиллерийских складов. Понятно, что у реки всегда имеются притоки, протоки, ручейки, которые также были засыпаны в ходе жилищного строительства. Но ничего не исчезает бесследно, особенно реки. В 1977 году один такой засыпанный ручеек проснулся и потек под землей. Учитывая, что вся здешняя местность была перекопана пороховыми складами и перепахана взрывами 1920 года ─ грунт был очень неплотный. При строительстве домов местность видимо выровняли песком и мусором, особо не уплотняя. Поэтому проснувшийся ручей разбудил грунт, который потек, образуя провалы. И надо же было такому случится, что один из трех провалов оказался ровно посередине пятиэтажного дома № 3 по Новохорошевскому проезду. Где-то в 17─18 часов, когда люди возвращались с работы, в кухне на 3 этаже с потолка посыпались кирпичи. Народ кинулся из квартир на улицу, а дом стал понемногу проседать. Причем проседал он между лестничными пролетами и лестницы почти не разрушились, а только немного наклонились, давая возможность всем жителям без помех спуститься. Второй провал организовался на противоположной (четной) стороны Новхорошевского проезда. Там от торца пятиэтажного дома отломился целый подъезд, который недели две стоял как Пизанская башня, пока окончательно не завалился. Все обошлось без жертв, поскольку был вечер и никто еще не спал. Горноспасатели выносили людские пожитки. Всех разместили на несколько дней в школе, а потом куда-то переселили.

Помню, что глазеть на происшествие собралась большая толпа народа. Все стояли и заворожено смотрели как осаживается грунт и разрушается дом (вначале это происходило достаточно быстро, но через два-три часа провал увеличивался уже очень медленно), понемногу разламываясь надвое. В пустом доме гулко стукали падающие со стен кирпичи, хрустела ломающаяся мебель, звенела разбитая посуда. Время от времени громыхала лавина кирпичей от какой-нибудь разрушившейся стены, поднималось облачко пыли ─ и снова наступала тишина. Не помню, чтобы кто-то плакал или причитал. Все было довольно тихо и спокойно. На пострадавших никто не обращал внимание. Зеваки обсуждали вопросы ─ а что это за речка?, а речка ли это или карстовая пещера? и прочую лабуду по которой было видно, что они ни на йоту не знают истории данного места и вообще мало в чем разбираются. И никакого сострадания к горемыкам, которые не успели поужинать до того как их дом развалился.

Удивительно ─ зачем вообще в таких местах надо было строить здания. Инженеры прекрасно знали и о артиллерийских складах, и о пожаре, и о снарядах в земле и о подземных водах. Но все равно ─ как будто бы назло природе, и всем, и вся, выжившее из ума советское правительство застраивало этот район. Как будто в те годы не было другой, более удобной площадки. Полный идиотизм. Причем интересен тот факт, что строительство начиналась именно здесь ─ в двухстах метрах от ТЭЦ на старых пороховых складах! И только потом строительство переместилось подальше ─ на современный бульвар Карбышева. Я разговаривал с архитектором, правда Краснобогатырского района и он объяснил, что, естественно, что строительство начали рядом с ТЭЦ, не обращая внимания ни на что. Ведь прокладка труб с горячей водой стоит очень дорого, поэтому пытались сократить расходы, построив жилой невдалеке.