Я уже вижу себя в восьмом классе, но до этого ещё полгода попросилась на работу. И взяли, дело стоящее. Надо устраивать в 3 примитивные комнаты приезжающих в Соловки. Сервис прост: даёшь пару простыней (одна-пододеяльник) наволочку и полотенце, получаешь 5 руб, выписываешь квитанцию. Осталось добавить всего немного: эти комплекты я же и стираю, глажу, даже малость ремонтирую. Встречаю гостей в любое время суток, когда приходит пароход или сухопутных пассажиров. На плите два ведра для кипячения белья, утюг на углях. Кем числилась в ведомостях не знаю, но получала рабочую карточку и какую-то зарплату.
С 1 октября я явилась вновь в лесозоводскую школу.
Пропущенный год не прошел незамеченным - я оказалась тупее всех в классе. Забыла все простейшие алгебраические формулы, самолюбие страдало очень, но к счастью память начала быстро восстанавливать подаренные деревенской школой знания. К Новому Году я была уже на коне. Более того, выросшая только на книгах, я пригодилась на уроке литературы - пересказывала содержание указанных в школьной программе сочинений. Преподавал литературу блистательный эрудит, но тяжело больной человек, замены не было. Кстати, полгода не преподавалась и физика, а учителя химии не дождались совсем. И снова проблемы школы. Появились мысли о работе. Более того, наведавшись очередной раз на Соловки я присмотрела Дом культуры флота. Здесь судьба в лице моего нового родителя Алексея Петровича Кирова буквально спасла меня от непонятного, очевидно рутинного будущего. Он буквально выдернул меня из Соловков и отправил в город Кемь, оформляться в 9 класс. Забегу вперед, отчим постоянно оказывался рядом плоть до моего зачисление в институт.
Итак, школа номер 5 находилась в 12 км от Кемь-Пристани, а это большой лесозавод, пристань, и пирс, авиалиния (мой ангар) перевалочная база с Соловками. Связь осуществлялась поездом (передача), два рейса в сутки, а также по шоссе с деревянным покрытием, сильно уже износившимся. Расписание поезда не всегда соблюдалось, оставалось только махнуть рукой и вперед то ли по шпалам, то ли по тесовому шоссе. Кстати, в День Победы опять не появился поезд и домой я отправилась до Кемь-Пристани уже привычно выбирая по настроению: шпалы или теплое дерево.
Здесь снова просторная, но пустая школа, и те же проблемы - кому учить? Выручал Военный городок, где постоянно проходила смена офицерского состава, а жёны доставались школе. К сожалению, также часто сменялись и учителя, паузы по различным предметам бывали частые. Общежития практически не было, иногда устраивались на квартирах кемских аборигенов-одноклассников. И было в школе очень холодно. Вижу класс, запахнутый кто в пальто, а кто и в шубенку, а за учительским столом очаровательную новую историчку с покрасневшим носиком, зато в красивой шерстяной кофточке. Однако, несмотря на всё, внеклассная жизнь собирала нас в школу и по вечерам, а больше некуда.
Как могли-развлекались, пытались учиться и учить танцевать, сочиняли викторины, пересказывали прочитанное. И вот так, не часто и именно как могли.
Закончу подвигом хрупкой девушки-учительницы немецкого языка. Появилось она за 2 месяца до окончания школы, удивилась, ужаснулась нашей дремучести и дала слово, что не допустит, чтобы в наших аттестатах был прочерк. И не допустила. Ежедневно самоотверженно проводила планово и вне свои уроки, в выходные дни уходили в скалы и там продолжалось наше беспомощное бормотание на немецком. И мы его сдали! К выпускным госэкзаменам нас пришло мало, а вот в бумажной столице Карелии Себеже ещё меньше и их присоединили к нам, чтобы не создавать ещё одну громоздкую комиссию. Отсев был значительный это отметил наш классный поэт Гриша Идлис в свой оде школе: «…отсеялись недюжинные люди, осталась дюжина= 12 зрелых душ».
Я бесконечно благодарна всем моим школам, всем учителям. И самым лучшим учителям-книгам. А все 12 зрелых душ поступили в тот же год в ВУЗы Ленинграда и Петрозаводска.
Свободное копирование
