** *
Иногда мы встречались с Есениным в редакции журнала в Кривоколенном переулке. Однажды мы зашли в редакцию вместе с Наседкиным. Через несколько минут в кабинет редактора вошел Есенин — в черном котелке, в модном демисезонном пальто «реглан» серого цвета, в лайковых перчатках, с тростью на левом локте. Увидев нас, обрадовался:
— И баяны здесь? Начинайте.
Из соседней комнаты вошли — помощник редактора, поэт Василий Казин, совсем замухрышка по виду, машинистка, секретарь Муратова и бухгалтер Виссарион Казанский, друг редактора Воронского по духовной семинарии. Все приготовились слушать стоя. Сидел только редактор, а Есенин облокотился на выступ книжного шкафа. Мы запели старинную протяжную песню, в которой между словами часто пропевался звук: «о-о-о». Это были вздохи, похожие на стоны:
День тоскую, ночь горюю, грустно сердцу моему.
Подойду я к тому дому, где мой миленький живет.
Постучу к нему в окошко, скажу: «Выдь, мил, на часок».
Что так долго не выходишь, не утешишь горьких слез?
Слезы катятся ручьями, дай душе моей покой.
В небе чисто, в небе ясно, в небе звездочки горят.
Ты гори, мое колечко, гори мое золото,
Ты заной, заной, сердечко, заной мое ретиво.
Видно было, что Есенин под пение грустил. Вернувшись в этот вечер домой, он под впечатлением песни написал стихотворение:
Гори, звезда моя, не падай,
роняй холодные лучи.
* * *
В это время Есенин жил в Брюсовском переулке, в большом доме на восьмом этаже. Из окон комнаты открывался вид на Кремль и на Москву-реку. Комната принадлежала Галине Артуровне Бениславской, которая стала подругой Есенина после его возвращения из-за границы. Красоте этой женщины завидовали многие москвички. Жгучая брюнетка, с густыми сросшимися бровями и косами до пят, стройная, с бархатистым голосом и большими печальными глазами, всегда одетая с большим вкусом — эта полька была ненавидима всеми собутыльниками Есенина за то, что всеми мерами боролась с их растлевающим влиянием на поэта.
Период сожительства Есенина с Галей Бениславской был самым плодотворным в творческом отношении. Никогда Есенин не писал так много, как в это время. Галя создавала ему уют в квартире. Она знала признаки приближающегося творческого настроения своего друга и спешила в эти минуты куда-нибудь удалиться. Если же, несмотря на предосторожность со стороны Гали, Есенин попадал в компанию пропойц, она тихим уговором старалась увести его домой.
— С кем ты связался? — укоряли его «друзья», — неужели в Москве мало хороших русских женщин?
— Не смейте так говорить о Гале, или сейчас же всем проломаю башки! — грозил оскорбленный за свою подругу поэт, — это добрый ангел, каких мало на свете!
— Она же чекистка!
— Лжете! Она в НКВД — только стенографистка. Всякие политические махинации правительства ее не касаются.
Что печальнее всего, Галю ненавидел даже Василий Наседкин. А к голосу собрата по университету Шанявского, Есенин прислушивался очень часто.
Свободное копирование
