* * *
Едва закончилась война, произошло то, о чем я узнала только подростком. Эта история нравственно исковеркала меня. Все началось с того, что однажды, придя к Подольским, мама сообщила им, что выходит замуж за Абрама Наумовича. Как ни горько было им услышать это, они пожелали ей счастья в новом браке. Однако этим не кончилось: сказав, что собирается завести еще одного ребенка, мама потребовала размена жилплощади.
Подольские ждали моего отца. Он должен был вернуться в свой дом! Но если бы и не это, разменять две маленькие смежные комнаты в коммунальной квартире было немыслимо. Дедушка попытался довести это до сознания бывшей невестки. Но она не желала его слушать и твердо стояла на своем. Мне до сих пор хочется думать, что тогда с мамой что-то случилось, что она была либо невменяема, либо любовь затмила ей глаза. Я не могу смириться с тем, что она хладнокровно и обдуманно пыталась совершить подлость. Я никогда не говорила с ней об этом. Уверена: впоследствии она не раз размышляла о том, известна ли мне эта история. Убеждена я и в том, что ее мучили угрызения совести.
Мама умерла в 1997 году, но, проживи она еще хоть сто лет, я не задала бы ей такого ужасного вопроса. Но с тех пор, как я узнала об этом, между нами пролегла пропасть. Я никогда не могла прямо и искренне смотреть ей в глаза.
Она подала на Подольских в суд и проиграла дело. Во время суда, как рассказывали мне Тата и ее подруги, бывшие в зале суда, мама вела себя как безумная. Странно, но это слово приносило и до сих пор приносит мне некоторое облегчение. Вероятно, в том же состоянии невменяемости, она заявила Подольским, что они никогда не увидят меня. Это была месть не только озлобленной, но и невменяемой женщины. Она сознавала, что лишает их самого дорогого.
В этой истории до сих пор для меня остались вопросы, на которые уже никто никогда мне не ответит. Так, для меня очень важно, знала ли родня мамы об ее поступке. Что они об этом думали? Не пытались ли остановить ее? И менее важный, но все-таки интересный вопрос: участвовал ли в этом (косвенно, разумеется) Абрам Наумович?
У меня сохранилось письмо мамы от 26 сентября 1962 года:
“Дорогая Тата! Поздравляю тебя с днем рождения. Желаю тебе и всем твоим близким, которых ты с такой любовью опекаешь, здоровья, сил, бодрости, осуществления всех твоих надежд и желаний в Реночке…
Жизнь наша (по крайней мере, – моя) идет уже “под гору”.
В нашей жизни с тобой было много плохого, но и много хорошего. Пусть память, которая все сохраняет и все “может”, сбережет и “обострит” все, что было у нас с тобой… хорошего.
Твоя Эра. Сердечный привет бабушке”.
Нужно незаурядное мужество, чтобы написать такое письмо. Не сомневаюсь, мама много страдала, особенно в последние годы, и заслужила право на прощение. Я осуждала ее со всей бескомпромиссностью молодости. Но мне ли судить ее теперь?
Свободное копирование
