СССР в то время был крупнейшим в мире экспортёром леса, обладая третью мировых запасов его. Сибирский лес вывозился через северные порты страны.
На участке лес валили электропилой ЦНИИМЕ-5Ф, а ток вырабатывался передвижными электростанциями ПЭС-250. Вальщик шёл впереди, и помощник тянул за ним кабель да тащил длинный шест, которым толкал падающие деревья в одном направлении. Поваленный лес вытаскивали трелёвочные трактора КТ-12, оборудованные газогенераторными двигателями ЗИС-21А. Топливом для газогенератора служили берёзовые чурки по 7-8 сантиметров длиной, предварительно высушенные. Для Сибири тех лет это было гениальное решение, скажем, на весь наш район был только один бензовоз, да куда он мог проехать при здешнем бездорожье.
А слабым местом тракторов были гусеничные балансиры. При затягивании "хлыстов" трактор становился на дыбы, а затем резко падал на грунт.Балансиры от таких перегрузок ломались, как спички. Сняв их, на плече приходилось тащить в мастерскую для сварки. Намучались мы и с подшипниками, которые после заливки баббитом приходилось до умопомрачения шабрить.
Прислали нам на участок для проведения промышленных испытаний два серийных экземпляра новой бензопилы "Дружба". Но почему-то на участке их не использовали, зато приспособили для пилки дров населению посёлка, на дрова шёл сухостой.
Вывезенный лес разделывали на брёвна согласно ГОСТу, и работа эта велась круглосуточно. Две бригады трудились по скользящему графику, их возглавляли Николай Бахарев и Михаил Иванов. Брёвна грузили на платформы узкоколейки. Шесть груженых платформ цеплял мотовоз и тащил до нижнего склада. Там, на берегу речки Будюрки, штабеля брёвен дожидались весеннего лесосплава.
В моём заведывании оказалось 12 тракторов, но не припомню дня, чтобы все они работали на делянке. Работоспособных единовременно было не более семи-восьми. Однажды вообще в строю был только один трактор. Постоянно не хватало запасных частей, что-то переставляли с одной машины на другую.
Из трактористов, к сожалению, помню только двух, девятнадцатилетнего Федю Кузнецова и Александра Гордина из Эстонии.
Саша был весел, остроумен, казалось, ничто его не волновало. О том, как он оказался в Сибири, помалкивал или шутил: "Сослали за то, что дед мой поднимал товарный вагон". После ссылки уехал в Эстонию, жил в городе Пярну. Но когда я сам смог туда попасть, его уже не было в живых, умер от рака желудка.
Добирались до участка мы тоже по узкоколейке, мотовоз толкал перед собой шесть пустых платформ, а позади цепляли три вагончика для пассажиров. Ребята в пути резались в карты, коротая время, а я обычно ехал в кабине мотовоза.
Однажды был получен приказ: ехать за новыми передвижными электростанциями в Омск за 240 километров. Нашим транспортом были два трактора "Сталинец-80", а на дворе зимние морозы трещат, февраль в народе зовут "лютый". Собрались быстро, прицепили к тракторам сани, погрузили бочки с маслом и соляркой, и "вперёд!" В кабине каждого трактора нас по двое, моим напарником был Федя.
С-80 на ходу хорошо управляем, и мы двинулись в бодром темпе. Часть пути проходила по Сарафановскому тракту, который пользовался дурной славой из-за разрушенного моста. Говорят, здесь бунтовали в тридцатые годы раскулаченные крестьяне, они и снесли этот мост. Чтобы выкурить повстанцев, чекисты тайгу подожгли, и мы ехали между черных стен вековых кедров, стоявших памятником человеческой жестокости. Было тихо и жутковато.
Мороз трещал, но движки работали ровно, мы, сменяя друг друга, "давили газу до отказу". До Омска добрались благополучно, получили станции, погрузили их на сани и двинулись в обратный путь. Теперь нас донимал не холод, а голод. Хлеб и сало на морозе задубели, а останавливаться и возиться с костром не хотелось. Решили добраться до жилья, там и перекусим, и заночуем. Вот и огоньки показались, какой-то приют.
В Сибири проживает много мелких местных народностей, в том числе вотяки. Небольшого роста, добрые и доверчивые люди, любящие выпить спиртного, но слабоватые притом. Вот к ним в деревню нас и занесло. Называлась она Первая Тига, а было всего этих "тиг" четыре, объединённых в колхоз "Пятилетка".
Постучались в хату, просимся переночевать. У них тут матриархат, всем командует древняя старуха, почти слепая от трахомы. Ночевать будем бесплатно, только за пол-литра самогона нужно отдать 5 рублей. Разделись, малость отогрелись. Хозяева сварили картошечки, мы разогрели хлеб с салом, старуха поставила на стол ковшик самогонки. За столом прислуживала молодая девушка, видимо внучка хозяйки. Между делом она уже перемигнулась с нашим Федей.
Но старуха, хоть и слепа, а почуяла что-то подозрительное и задумала коварный план. Тепло, еда и самогон нас быстро разморили, стали укладываться спать.
Утром сели завтракать. Старуха, гораздо проворнее, чем вечером, суетилась вокруг стола. Поднесла ковшик самогонки молодому Феде и прошамкала: "Ой, как ты менэ веселил, пэй давай, пэй!" Мы торжественно обещали, никому об этом конфузе не говорить. И хотя слово своё сдержали, Федя по возвращении вдруг уволился и исчез в неизвестном направлении.
Свободное копирование
