В Красноярске - 1

В КРАСНОЯРСКЕ.

10 сентября 1880 г. наша партия после месячного этапного пути от Томска совершала последний переход к городу Красноярску.

 Здесь должна была решиться судьба многих из товарищей, а в том числе и моя. Поэтому ни холодный ветер, ни дождь со снегом лично на меня не оказывали никакого действия. Скрючившись на телеге и плотно закутавшись в арестантский халат, словно бы созданный для "Владимирки", я погружен был в думы о ближайшем будущем. Оно зависела от двух обстоятельств: оставят ли меня в Красноярске и, главное, останется ли в этом городе Валерия Ник. Левандовская. Как я уже говорил, эта молодая, глубоко-идейная девушка завладела всеми моими симпатиями и была причиной, что этапный путь показался мне приятной прогулкой. С тех пор и на всю жизнь укоренился у меня взгляд, что счастье -- это всего лишь внутреннее, субъективное ощущение, имеющее очень мало общего с внешними условиями. Уж что могло быть хуже тех неожиданных лишений, которыми угостила меня судьба, что могло быть тяжелее переходов и переездов с этапа на этап с тем, чтобы в конце концов очутиться в далекой Сибири на неизвестное количество времени, без определенных средств к существованию и в полном подчинении полиции. А между тем я чувствовал себя счастливым и совершенно не замечал обстановки, среди которой совершался мой полный своеобразной поэзии роман, роман без луны и соловьев, без реки и лодки, без беседки в тенистом саду и под наблюдением жандармов и часовых.

 Правда, большую роль играла беззаветная молодость и, как ее спутница, вера в свои силы, надежда на будущее. Однако она, эта молодость, с ее атрибутами лишь поддерживала бодрость духа, но не давала еще отрады, не давала тепла и того чувства, что придает красочность жизни. А, вот, когда молодость озарилась любовью,-- жизнь тотчас зарделась всеми цветами радуги и, как один день, незаметно пролетел для меня месяц пути. Теперь предстояла разлука с виновницей моих радостей. Было над чем задуматься! Не говоря уже о том, что Валерия Николаевна, как и я, не знала, где ей будет назначено место жительства, она намеревалась ходатайствовать об отправлении ее к лишенной всех прав состояния сестре, Феликсе Николаевне, поселенной в селе Тунке, Иркутской губ. Но если бы это и не осуществилось, Красноярск вообще был почти запрещенным для ссыльных пунктом. Из опасения побегов все поселения большого сибирского почтового тракта исключались для жительства государственных преступников. Но, главное, не было никаких шансов, что нас оставят в одном месте. И я, и Валерия Николаевна, как и все административные, препровождались "в распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири", и он имел полное право рассовать нас по одиночке на необъятной, подчиненной ему площади, куда входили губернии -- Енисейская, Иркутская и Якутская область. С другой стороны, у меня, как не связанного родством с Левандовской, не было никаких оснований ходатайствовать о поселении в одном городе с нею,-- подобное ходатайство не было бы уважено. Погруженный в такие невеселые думы, я не заметил, как наш длинный обоз под'ехал к острогу, расположенному в самом начале гор. Красноярска.

 Громыхнул замок, отворились тяжелые ворота, и мы сквозь строй охраны стали входить в них.

 -- Иван Петрович!-- в это время окликнула, подходя ко мне, Валерия Николаевна.

 -- Что?

 -- А вот что,-- вспыхнув румянцем, тихо ответила она,-- если вы останетесь в Красноярске, то и я здесь останусь...

 Переполненный радостью от этих слов, я горячо пожал руку дорогой девушке и сказал:

 -- А если вас здесь не оставят, то я еду туда, куда и вы, если бы пришлось добраться до Якутской области.

 На глазах Валерии Николаевны блеснули слезы, она протянула мне руку и тихо сказала:

 -- Теперь мне ничего не страшно,-- у меня есть друг...

 -- Но позвольте договорить до конца: вы согласны обвенчаться со мной, если бы без этого нас разлучили?

 -- Конечно, согласна, и пойду туда, куда вас отправят.

 -- И мне теперь ничего не страшно...

 В этот момент мы вошли в помещение тюрьмы, и нас разлучили.

 Но тюрьма мне теперь показалась дворцом. Что мне до нее? Наступит же день, когда я выйду и буду на свободе жить с дорогою Валерией Николаевной. Где это будет, не все ли равно? Теперь будущее обеспечено! Лишь только об'явят, что назначили в разные места, мы тотчас обвенчаемся, и тогда нас не разлучат...