На ст. Марково, последней в Пермской губернии, начиналась уже та неизвестная Сибирь, которую так хотелось поскорей увидеть. Мысли витали в далеком прошлом... Кто только ни шел, ни ехал по этому тяжелому пути! Какая масса несчастных перешагнула в страну, из которой большинство бежало, часть погибала, а немногие правдами и неправдами попадали в число счастливых. А и те, что добровольно отправлялись в богатую Сибирь, где, по слухам, "реки молочные и берега кисельные, богатства сколько хочешь загребай," -- где они, эти искатели не столько счастья, сколько хлеба, которого не могли достать на своей родине? Немногие из них находили в Сибири то, чего искали.
Природа точно гармонировала с нашими невеселыми мыслями. Когда на заре мы выехали из Маркова, сделалось холодно, начал накрапывать дождик... "Вот она Сибирь-то!" -- думали мы, особенно когда пришлось ехать вместо прекрасного шоссе по какой-то грязи, смешанной с камнями. На 11 версте от Маркова мы увидели каменный невысокий квадратный столб, давно небеленый, с гербами Пермской и Тобольской губернии.
Остановившись, мы принялись читать надписи на этом историческом столбе, который осматривали, несомненно, все, едущие в Сибирь первый раз. Надписи не только на русском языке, но и на иностранных, причем последние более сантиментальны и приличны; русские -- с примесью крепких слов: русский человек и в горе, и в радости ругается. Надписи коротки, иногда два -- три слова, но они подчас прочувствованы, в них вложена душа человека; здесь он прощался со всем ему близким, дорогим, прощался навеки; часто он оплакивал прошедшее, пугаясь будущего, томясь настоящим.
Итак, мы, наконец, в Сибири, в Тюменском округе, Тобольской губернии! Здесь мы должны были сказать последнее "прости" Европе с ее цивилизацией, с ее железными дорогами. Жутко становилось при мысли, что впереди предстояло проехать сотни, тысячи верст по скверным дорогам, на что понадобятся целые недели. Прощай Европа! Прощай Россия!
От Маркова до самой Тюмени приходилось ехать по безобразнейшей дороге, судя по которой составляешь невыгодное мнение о Сибири; неприятное впечатление увеличилось еще благодаря скверной погоде. Но мы ошиблись в нашем суждении о стране, в которой отныне нам приходилось поселиться: далеко, далеко, где мы и не предполагали, нам пришлось восхищаться ею, несмотря на осеннее время. Шоссе продолжалось до Тюмени, но уже без березок и совершенно испорченное, с отвратительными мостами, которые, вероятно, останутся такими до тех пор, пока кто-нибудь из тех, кому ведать надлежит об исправности дороги, не сломает себе шеи.
Переменив лошадей в с. Успенском, мы прямо уже покатили в Тюмень, до которой от Екатеринбурга 316 верст.
Свободное копирование
