Из Екатеринбурга партия отправилась 23-го июля. Екатеринбургско-Тюменский тракт производил чрезвычайно приятное впечатление: прекрасное, ровное шоссе, с красивыми по обеим сторонам березами, образующими аллею, которая была насажена еще при Екатерине; мелкие березовые рощи то подходят к самой дороге, то удаляются от нее, давая место полянам и нивам; местность совершенно ровная. Села и деревни лучше большинства центральных русских губерний.
В попутных селах можно было достать "разнообразную провизию и недорого.
Тюменский тракт чрезвычайно бойкий: ежедневно громадные обозы, преимущественно с чаем, тянулись из Сибири в Россию, а из последней -- с разнообразными товарами в Сибирь; кроме того, постоянно бывала масса проезжих, не говоря уже о партиях, которые ежедневно мчались на тройках в таинственную Сибирь, останавливаясь ненадолго на полуэтапах и этапах, устроенных в тех же селах, где и почтовые станции.
Наружный вид полу-этапа не представлял ничего особенного: небольшое пространство, обнесенное с четырех сторон довольно высоким, заостренным наверху частоколом. В камерах, благодаря массе арестантов, воздух отвратительный. Отсутствие вентиляции и дезинфекции здесь такое же, как и на барже и в тюрьмах; летом, при открытых окнах еще так-сяк, но осенью беда.
Кстати об окнах: они по большей части не отворялись, а приходилось просто раму выставлять; летом ни во время грозы, ни в дождь арестантам нечем себя защитить, а осенью, когда окна наглухо заколочены, даже в хорошую погоду нельзя очистить испорченного воздуха камеры. Все это производило болезни.
Скажем еще о способе перевозки арестантов по описываемому нами пути, который с проведением железной дороги отошел в вечность. Возили их здесь на "вольных": подрядчики заключали контракты с агентами правительства и должны были с 1-го мая по l-е октября доставлять ежедневно по 20 повозок; плата с версты за тройку --12 коп. Раз началось движение с 1-го мая (иногда немного позже, смотря по началу навигации на Волге) из Екатеринбурга, то 1-я партия всегда имела позади 2-ю, эта 3-ю и т. д. Сажали в повозку по 6 чел. уголовных с одним конвойным, и потом у,-- по расчету 120 чел. в день,-- получалось в год 18,060 чел., высылаемых ежегодно в Сибирь из России, не считая политических.
Езда на тройках была очень быстрая, несмотря на то, что повозки ветхи, и арестанты подвергались опасности свернуть себе шею. Поминутно слышалось, как то один, то другой ямщик кричали: "е-эй! стой, стой-й! "Что там?"--"Ось, ваше благородие"! Наладили, двинулись, опять: "Сто-ой!-- "Чека, в. б., выпала!" и т. д. Иногда всему поезду приходилось стоять на дороге и ждать, пока верховой с'ездит в ближайшую деревню за повозкой.
Все повозки обязательно следовали близко одна за другой, так что в сухую погоду поднималось страшное облако пыли, в котором приходилось буквально задыхаться. Так путешествовали партии от Екатеринбурга до Тюмени четыре дня. Раньше возили, говорят, в повозках, напоминавших клетку: арестантов сажали в них по 5 человек на каждую из двух скамеек, спинами друг к другу, а сзади восседал солдат с ружьем.
Скажем к слову, что Екатеринбургско-Тюменский тракт был весь на откупу, благодаря чему "на вольных" ездить воспрещалось. Компромисса ради можно ехать только на одной лошади, на паре уж нельзя. Но крестьяне умудрялись надувать откупщика: они ехали по шоссе, а перед станцией сворачивали в сторону и об'езжали ее, чтобы дальше опять выехать на шоссе. На вольных езда много дешевле почтовых.
Свободное копирование
