Москва купеческая - 41

Из всех Мамонтовых самой выдающейся фигу­рой был Савва Иванович. В народно-хозяйственной жизни он был известен, как строитель Ярославской, потом Северной дороги, но больше его знали, как че­ловека, самыми разными путями связанного с искус­ством. Сам он обладал разнообразными талантами: был певцом — учился пению в Италии, — был скульп­тором, был режиссером, был автором драматических произведений. Но самое в нем главное то, что он яв­лялся всегда тем центром, вокруг которого группиро­вались все, кому дороги были артистические искания. И сам он много искал, и много находил; не малую роль сыграл он в «отыскании» Шаляпина. Как сказал В. М. Васнецов, «в нем была какая-то электрическая струя, зажигающая энергию окружающих. Бог дал ему особый дар возбуждать творчество других».

Савва Иванович родился в 1841 году и скончался в 1918, уже после революции.

К. С. Алексеев-Станиславский был другом Саввы Ивановича с самого детства. Он дает верную ему ха­рактеристику в своей книге «Моя жизнь в искусстве»:

«Я обещался, — пишет он, — сказать не­сколько слов об этом замечательном человеке, прославившимся не только в области искусства, но и в области общественной деятельности. Это он, Мамонтов, провел железную дорогу на Се­вер, в Архангельск и Мурман, для выхода к океа­ну, и на юг, к Донецким угольным копям, для соединения их с угольным центром, хотя в то время, когда он начинал это важное культурное дело, над ним смеялись и называли его афери­стом и авантюристом. И вот он же, Мамонтов, меценатствуя в области оперы и давая артистам ценные указания по вопросам грима, жеста, ко­стюма и даже пения, вообще по вопросам созда­ния сценического образа, дал могучий толчок культуре русского оперного дела: выдвинул Ша­ляпина, сделал, при его посредстве, популярным Мусоргского, забракованного многими знатока­ми, создал в своем театре огромный успех опере Римского-Корсакова «Садко» и содействовал этим пробуждению его творческой энергии и соз­данию «Царской Невесты» и «Салтана», написан­ных для Мамонтовской Оперы и впервые здесь исполнявшихся.

Здесь же, в его театре, где он по­казал нам ряд прекрасных оперных постановок своей режиссерской работы, мы впервые увида­ли, вместо прежних ремесленных декораций, ряд замечательных созданий кисти Поленова, Васне­цова, Серова, Коровина, которые, вместе с Репи­ным, Антокольским и другими лучшими русскими художниками, почти выросли и, можно сказать, прожили жизнь в доме и семье Мамонтовых. Наконец, кто знает, может быть, без него и ве­ликий Врубель не смог бы пробиться вверх, к славе. Ведь его картины были забракованы на Нижегородской всероссийской выставке и энер­гичное заступничество Мамонтова не склонило жюри к более сочувственной оценке. Тогда Савва Иванович, на собственные средства, выстроил целый павильон для Врубеля и выставил в нем его произведения. После этого художник обратил на себя внимание, был многими признан и впослед­ствии стал знаменитостью.

Дом Мамонтовых находился на Садовой, не­далеко от Красных ворот и от нас. Он являлся приютом для молодых талантливых художников, скульпторов, артистов, музыкантов, певцов, тан­цоров. Мамонтов интересовался всеми искусства­ми и понимал их. Раз или два раза в год в его доме устраивался спектакль для детей, а иногда и для взрослых. Чаще всего шли пьесы собствен­ного создания. Их писал сам хозяин или его сын»...

О своем отце немало говорит и Всеволод Саввич Мамонтов в своей книжке «Воспоминания о русских художниках». К характеристике Станиславского он прибавляет, что всем, что делал Савва Иванович, тай­но руководило искусство. И в Мурманске, и в Архан­гельске, и в оживлении Севера, было много жажды красивого, и в его философии и религии сквозило искусство, и в важном, таком страшном, толстом порт­феле пряталось искусство.

С именем Саввы Ивановича и жены его, Елиза­веты Григорьевны, урожденной Сапожковой, тесно связано одно из замечательных начинаний в области русского народного искусства: знаменитое «Абрамце­во». Это имение, расположенное в 12-ти верстах от Троице-Сергиевской Лавры, на берегу живописной речки Воры, было куплено Мамонтовым в 1870 году у Соф. Серг. Аксаковой, последней представительни­цы семьи автора «Детские годы Багрова внука». Это была Аксаковская подмосковная усадьба. В новых ру­ках она возродилась и скоро стала одним из самых культурных уголков России.

Об Абрамцеве много написано и я не имею воз­можности останавливаться на нем подробно. Напоми­наю только, что там был создан ряд мастерских и школ, которые дали мощный толчок развитию русско­го кустарного дела и популяризации всякого рода кустарных изделий.

У гостеприимных хозяев Абрамцева собирался весь цвет русского искусства; музыканты, певцы и особенно художники, — Репин, Васнецов, Серов, Анто­кольский и др.

«Направление старших, — пишет Н. В. По­ленова в своих воспоминаниях «Абрамцево», — не могло не отразиться и на молодом поколе­нии, — на детях Мамонтовых и их товарищах. Под влиянием Абрамцева воспитывались худо­жественно будущие деятели на разных поприщах искусства, — оттуда вышли Андрей и Сергей Ма­монтовы, их друг детства Серов, Мария Василь­евна Якунчикова-Вебер и, наконец, Мария Федо­ровна Якунчикова, урожденная Мамонтова, пле­мянница Саввы Ивановича, явившаяся преемни­цей в начатом Елизаветой Григорьевной деле ху­дожественного направления кустарных работ крестьян».

Абрамцевым особенно занималась Елиз. Григ. Мамонтова, которой долгое время помогала художни­ца Ел. Дм. Поленова. Но и сам хозяин немало вложил своего в эти начинания. Его, как скульптора, интере­совала керамика, и он завел гончарную мастерскую, где наряду с другими художниками, сам лепил.

В конце прошлого столетия, С. И. Мамонтову пришлось пережить тяжелое испытание и глубокую , внутреннюю драму: в постройке и эксплоатации Яро­славской железной дороги были обнаружены злоупот- ребления и растраты, и Мамонтову, как и его кол­легам по правлению, пришлось сесть на скамью под­судимых.

Злоупотребления, несомненно, были, но, с другой стороны, вся эта «Мамонтовская панама», как тогда говорили, была одним из эпизодов борьбы ка­зенного и частного железнодорожного хозяйства. Чтобы осуществить выкуп дороги, министерство фи­нансов, скупавшее акции через Петербургский Меж­дународный банк, старалось сделать ответственным лишь Мамонтова за весь ход дела. В Москве общественые симпатии были на стороне Саввы Ивановича и его считали жертвой. Оправдательный приговор был встречен бурными апплодисментами, но все-таки это дело разорило этого выдающегося человека.