авторів

1571
 

події

220478
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Pavel_Buryshkin » Москва купеческая - 39

Москва купеческая - 39

24.02.1917
Москва, Московская, Россия

Семья Боткиных, несомненно, одна из самых замечательных русских семей, которая дала ряд вы­дающихся людей на самых разнообразных поприщах. Некоторые ее представители до революции оставались промышленниками и торговцами, но другие целиком ушли в науку, в искусство, в дипломатию и достигли не только всероссийской, но и европейской известно­сти. Боткинскую семью очень верно характеризует биограф одного из самых выдающихся ее представи­телей, знаменитого клинициста, лейб-медика Сергея Петровича.

«С. П. Боткин происходил из чистокровной великорусской семьи, без малейшей примеси ино­земной крови и тем самым служит блестящим до­казательством, что если к даровитости славян­ского племени присоединяют обширные и солид­ные познания, вместе с любовью к настойчивому труду, то племя это способно выставлять самых передовых деятелей в области общеевропейской науки и мысли». (С. П. Боткин, его жизнь и переписка». Биографический очерк д-ра Белоголового, СПБ 1892.)

 

Боткины происходят из Торопецких посадских людей. Их род можно проследить по документам в непрерывной связи до половины XVII века. Первым перешел в Москву Дмитрий Кононович, повидимому в 1791 году. Потом его брат, Петр Кононович (1781-1853), основатель известной чайной фирмы. Этот дея­тельный и далеко не заурядный человек быстро до­стиг в Москве сначала зажиточного, а потом и бога­того положения. Он был женат два раза и от обоих браков имел многочисленное потомство. После него осталось в живых 9 сыновей и 5 дочерей.

 

Боткин был один из пионеров чайного дела в Рос­сии, и в этой области заслуги его велики. Дело это, чисто семейное, акционировано было лишь в 1893 го­ду, когда было организовано Т-во чайной торговли Петра Боткина Сыновья. Их сахарный завод, — Т-во Ново-Таволжинский свекло-сахарный завод Боткина, — был акционирован в 1890 году.

Старший из сыновей П. К. Боткина, Василий Пет­рович, являет собою характерный пример подлинных русских самородков. Трудно объяснить себе, как мог этот московский купеческий сын, предназначавшийся для торговли за прилавком в амбаре своего отца, не прошедший через ту, или иную высшую школу, так образовать и развить себя, что, не достигнув еще тридцатилетнего возраста, сделался одним из деятель­ных членов того небольшого кружка передовых мыс­лителей и литераторов начала сороковых годов, к ко­торому принадлежали и Белинский, и Грановский, и Герцен, и Степанов, и Огарев. В этой блестящей плея­де он пользовался репутацией одного из лучших зна­токов и истолкователей Гегеля, увлекавшего в то время эти молодые умы, искавшие света.

Помимо его гегелианства, он славился, как знаток классической ли­тературы по всем отраслям искусств. Особенно харак­терны были его отношения с Белинским. Вот что пи­сал о В. П. Боткине «Неистовый Виссарион» в своем письме:

«Меня радует, что я первый понял этого че­ловека. Его бесконечная доброта, его тихое упое­ние, с каким он в разговоре называет того, к ко­му обращается, его ясное гармоническое распо­ложение души во всякое время, его всегдашняя готовность к восприятию впечатлений искусства, его совершенное самозабвение, отрешение от своего я, даже не производят во мне досады на самого себя; я забываюсь, смотря на него... Меня особенно восхищает в нем то, что он столько же честный, сколько и благородный человек... Гармония внешней жизни человека с его внутрен­ней жизнью есть идеал жизни, и только в Васи­лии нашел я осуществление этого идеала»...

 

Надо сказать, что для Белинского В. П. Боткин был не только другом, но и помощником. Он лучше его знал языки, читал в подлиннике Гегеля, занимался современной немецкой философией и давал ему ма­териал, в котором Белинский нуждался.

Не менее характерно и свидетельство поэта Шен­шина-Фета, который был женат на его сестре. Вот что пишет он в своих воспоминаниях:

«Во время оно я часто бывал у Василия Пет­ровича во флигеле, но ни разу не бывал в боль­шом Боткинском доме. Будучи на этот раз в ду­хе, Василий Петрович объяснил мне, что, соглас­но завещанию их покойного отца, он состоит одним из четырех членов Боткинской фирмы и, таким образом, одним из хозяев дома. Покой­ный П. К. Боткин оставил после смерти своей дела в порядке и далеко не огромный капитал... Безобидно для всех членов семьи, из числа де­вяти сыновей, он назначил членами фирмы толь­ко четырех: двух от первого и двух от второго брака...

Василий Петрович пригласил меня в тот же день к семейному обеду. Изо всех членов фирмы наиболее очевидными представителями дома являлись меньшой брат Петр со своей же­ной... Даже самый ненаблюдательный человек не мог бы не заметить того влияния, которое Ва­силий Петрович незримо производил на всех окружающих. Заметно было, насколько все поко­рялись его нравственному авторитету, настолько же старались избежать резких его замечаний, на которые он так же мало скупился в кругу род­ных, как и в кругу друзей. Кроме того, все толь­ко весьма недавно испытали его педагогическое влияние, так как, влияя в свою очередь и на по­койного отца, Василий Петрович младших брать­ев провел через университет, а сестрам нанимал на собственный счет учителей по предметам, зна­ние которых считал необходимым»...

К его характеристике В. П. Боткина можно еще добавить, что он сам не мало писал. Его сочинения составляют три тома. Особенным успехом пользова­лись его воспоминания о путешествии — а он объез­дил почти всю Европу — в частности его- «Письма об Испании».

 

Что касается жизни и деятельности одного из са­мых знаменитых, а вернее — самого знаменитого рус­ского клинициста, Сергея Петровича Боткина, слиш­ком хорошо известны, чтобы мне нужно было долго на них останавливаться. Сергей Петрович был гордо­стью русской науки. И как врач, и как человек, он пользовался огромным уважением. Напомню только, что он окончил медицинский факультет Московского университета, был на Крымской войне и заграницей; потом поселился в Петербурге, где получил кафедру в Военно-медицинской академии и где прошла, вся его научная и врачебная деятельность. С. П. очень любил музыку, сам был прекрасный музыкант и с большим талантом играл на виолончели.

Как многие из Бот­киных, он был общителен, и его дом, где гости бы­вали по субботам, являлся большим культурным центром. Его сын, дипломат, П. С. Боткин, в своих воспоминаниях «Картины дипломатической жизни», вышедших в 1930 г. в Париже, — описал свою моло­дость и жизнь в отцовском доме, где постоянно бы­вали и проф. Менделеев, и проф. Герьэ, и Салтыков-Щедрин, и Антон Рубинштейн, и И. Ф. Горбунов.

Про Боткиных можно сказать, как и про Бахру­шиных, что коллекционерство было у них в крови. Почти каждый из братьев что-нибудь собирал. Но са­мым известным в этой области был Михаил Петро­вич, — художник, академик и тайный советник. Жил он в Петербурге, на Васильевском Острове, в своем собственном доме, где и помещалось его драгоценней­шее собрание. М. П. в течение примерно пятидесяти лет собирал старинные художественные вещи. Он по­долгу живал заграницей, в частности в Италии, где и приобрел немало сокровищ. Древний мир был у него прекрасно представлен расписными вазами, террако­товыми статуэтками, масками, светильниками. Была у него коллекция итальянских майолик XV, XVI и XVII веков, художественная резьба по дереву эпохи итальянского Возрождения, работы из слоновой ко­сти, большое собрание русской финифти и многое, многое другое.

Из картин у него было много этюдов художника А. А. Иванова, жизнеописание которого он и издал.

Сам он писал картины преимущественно религи­озного содержания.

Коллекционером был и Дмитрий Петрович. Он был женат на Софии Сергеевне Мазуриной и жил в своем доме на Покровке. Там же помещалась и его прекрасная коллекция картин иностранных художни­ков, собранная им в течение многих лет. К сожалению, после его смерти эта коллекция не сохранилась в це­лом виде: частью была распродана, частью распреде­лена между наследниками. Он был близким другом П. М. Третьякова и помогал ему в его собирательстве, участвуя даже в покупке некоторых картин, но сам произведений русских художников не приобретал.

 

Д. П. был чрезвычайно радушным хозяином и умел принимать своих друзей. Его воскресные обеды славились на всю Москву. Вообще вся семья его сла­вилась своим гостеприимством.

 

В собирательстве и в составлении коллекций в семье Боткиных была одна особенность, которую нель­зя обойти молчанием: все симпатии и стремления бы­ли космополитичны и общеевропейски и не заключа­ли в себе ничего народнического, никакого стремле­ния к отечественному. Все картины, собираемые и Ва­силием Петровичем, и Дмитрием Петровичем Ботки­ными, бывали всегда иностранные, так что даже при распродаже этюдов и картин Александра Иванова, после его смерти, В. П. Боткин купил только итальян­ский пейзаж — «Понтийские болота» и копию Ива­нова, карандашом, с Сикстинской Мадонны Рафаэля.

Д. П. Боткин имел в своей галлерее только такие кар­тины, которые носили характер вполне иностранный. Превосходная художественная коллекция М. П. Бот­кина, за исключением картин и этюдов Александра Иванова, имела характер «древний». Все художествен­ные статьи В. П. Боткина посвящены прославлению великих созданий искусства греческого, римского, средневекового, времени Возрождения, и стремились к изучению какого угодно искусства, только не рус­ского. В своей статье, помещенной в «Современнике»  за 1855 г., об академической выставке 1855 года В. П. Боткин говорит:

«Хранить чистоту вкуса, чистоту классиче­ских преданий, хранить святыни правды и есте­ственности в искусстве, — вот в чем заслуга на­шей Академии и благотворность ее влияния на русскую школу живописи... Идеалы искусства, в своем высшем развитии, всегда переходят за чер­ты, разделяющие национальности и становятся общими идеалами духа человеческого, но для этого необходимо, чтобы первоначально идеалы эти самостоятельно вырабатывались на нацио­нальной почве, прошли весь трудный и сложный процесс очищения от всего частного и из народ­ного возвысились до общечеловеческого».

 

В этом отношении, в этом своеобразном запад­ничестве Боткинская семья занимает особое место сре­ди других московских фамилий, где, в то время, уклон в сторону национального был особенно силен.

Говоря о семье Боткиных, нельзя не сказать не­сколько слов и об одном из сравнительно младших ее представителей, но получившим почетную и заслу­женную известность: это лейб-медик Евгений Сергее­вич Боткин, один из сыновей С. П.

Во время русско-японской войны он был в действующей армии. Вско­ре после ее окончания он был назначен лейб-медиком царской семьи и проживал с семьею в Царском Селе. Там оставался он при ней до революции и был в чис­ле тех лиц царской свиты, которые не оставили цар­скую семью после февральского переворота. Он по­следовал за нею в Тобольскую ссылку и был расстре­лян в Екатеринбурге, оставаясь до конца дней своих верным своему долгу.

Дата публікації 11.02.2024 в 20:51

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright Свободное копирование
Любое использование материалов данного сайта приветствуется. Наши источники - общедоступные ресурсы, а также семейные архивы авторов. Мы считаем, что эти сведения должны быть свободными для чтения и распространения без ограничений. Это честная история от очевидцев, которую надо знать, сохранять и передавать следующим поколениям.
© 2011-2025, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: