Обстановка в Бильротовской клинике значительно уступает нашим московским и петербургским, ее можно назвать даже бедной, кормление больных почти скудное, и потому больные сами не желают залеживаться в клинике и по силе возможности скоро выходят из них, поэтому обмен больных в течении года огромный.
Та операция, к которой я был приглашен особой запиской, “овариотомия” - делалась до такой степени быстро и почти небрежно, что оставила у меня самое дурное впечатление; здесь не было раньше установлено того, что киста срослась с большими сосудами живота и когда оператор, освободивши от нее петли кишок, с достаточной силой потянул ее вперед, из под нее хлынул фонтан крови; и хотя помощники, в том числе и Вольфлер старались надавить на аорту через покровы живота и непосред-ственно на самое аорту, больная моментально умерла. Оказалось, что при вытягивании (совсем не осторожном) образовался боль-шой разрыв аорты, которая не могла быть перевязана.
Этот случай рассматривался многими как несчастный, и оператору не ставилось в вину то, что он не посмотрел раньше, что за сращение было у опухоли, и не лучше ли было бы оставить там часть спайки при аорте, чем разрывать ее, спайку.
Авторитет профессора в глазах всего народа там настолько велик, что, что бы он не сделал, профессор, все считается в порядке вещей и никто не вздумал критиковать, а тем более обвинять его в какой-нибудь ошибке. А у нас только скажи какому-нибудь репортеру, что в такой-то больнице случилось то-то и то-то, и пойдет дым коромыслом. Мой несчастный знакомый д-р Андрей Дмитриевич Забелин из Астрахани этими репортерами доведен был до самоубийства потому, что они обвиняли его в том, что он зарезал ребенка, делая ему трахеотомию по поводу попадания арбузного семечка в дыхательное горло, и не достал это семечко. Они травили его в ежедневной астраханской газете, добиваясь унизить его насколько возможно, подорвать его частную практику; все это хлопотали врачи-жидки, ну и дохлопотались.
В Вене много русских врачей, правильнее сказать приехавших из России жидов. Они берут здесь у кого-нибудь из здешних профессоров приватный специальный курс, уплачивают за это известный гонорар, получают от профессора свидетельство в том, что они в такое-то время слушали курс такой-то науки и оказали важные сведения в ней. Свидетельства подписывались профессором, подпись которого удостоверяется университетской печатью. Жидку только и нужно, чтобы у него было свидетельство с университетской печатью; он его будет показывать больным или родным его, те будут говорить, что сами видели такой диплом и печать на нем, и этого довольно, чтобы попало в руки дипломированного несколько рублей. Поэтому здесь читается масса различных специальностей: можно найти специалиста по болезням волос, ногтей, пальцев, ребер и т.д., не говоря уже о специалистах по горловым, ушным и носовым болезням. Кроме Бильрота, я посещал еще клинику Diettel‘a по андрологии и Ультцмана только лишь теоретический курс и амбулаторию. Ни у того, ни у другого я не нашел для себя ничего нового. Все то же и то же, что давно уже было слышано и видано, хотя преподносилось это вниманию не студентов, а врачей, уже достаточно подготовленных к тому, чтобы и самим быть лекторами, нужна только смелость и уверенность в том, что перед ними сидит публика, мало понимающая и знающая меньше, чем они знают.
Как и повсюду за границей, в Вене я жил в частной квартире, снимал комнату в какой-то семье. Комната была довольно большая, светлая, с двумя окнами на хорошую улицу. Ход в квартиру, конечно со двора; но здесь уже не так как в Берлине: здесь не дают жильцу ключ от ворот (нижний ключ), а только один верхний, т.е. за возвращения домой позже 10 часов вечера изволь платить швейцару за то, чтобы он впустил под ворота. Здесь плата берется решительно за все, в том числе и за запоздалое возвращение домой.
Надо полагать, что в общей сложности такой платы набирается в месяц немало, если должности дворников-швейцаров постоянно заняты, а домохозяева им ничего от себя не платят, а дают им лишь квартиру, т.е. комнату, контору, в нижнем этаже поблизости ворот и требуют за то соблюдения чистоты на дворе и на улице против своего дома.
Свободное копирование
