Начал я посещать клиники и больницы лишь месяца через два по приезде сюда и на I-й раз отправился в клинику m-r Gugon‘a в госпиталь Necker‘a на Севрской улице. Уже с внешней стороны эта больница представляется непохожей на наши московские больницы. Это какое-то мрачное здание, при взгляде на которое припоминаются слова Данте, написанные над воротами ада: “Оставь надежду всяк, сюда входящий”. С улицы устроено помещение для привратника, так что он видит каждого входящего в госпиталь. Швейцаров при входе в здание или в помещение для больных нет, да они и не нужны, потому что хранить верхнее платье не приходится, так как учащиеся его не носят, а о калошах не имеют и понятия. Палаты для больных огромные, человек на 20 каждая. Кровати стоят одним концом к окнам, другим к середине зала и каждая кровать окружена пологом настолько, что если спустить его полы выходит цела будка над кроватью. Полог этот, конечно, белый, коленкоровый, и по верху его идет ряд оборочек, ставших от насевшей на них пыли серого цвета. При входе профессора, все полы пологов поднимаются. На всю палату лишь одна сестра милосердия, обыкновенно какая-нибудь старуха-монахиня в громадном белом чепце, тоже со множеством оборок и фестонов, из которого она выглядывает, как малая собачонка из большой собачьей конуры. Служитель в блузе, более чем нечистой - один, кажется, на две палаты, которые во всех больницах называются залами и нумеруются. Хотя бы какого-нибудь напоминания на антисептики у Guyon‘a тогда не было, хотя говорилось об этом очень много и, конечно, если бы было понятно все значение антисептики правильно, то она должна была бы появиться и развиться раньше всего во Франции. Но французы настолько консервативны (я говорю о хирургах) и так горячо придерживаются своих традиций, что их далеко опередили все другие, даже наши хирурги. Наши хирурги давно оставили, а некоторые и забыли даже применение припарок, а французы часто при мне применяли карболовые припарки, в тех случаях, когда мы назначаем согревающий компресс. Cataplasme pha<....> у них самое обычное лекарство и в старых госпиталях, каков и Неккеровский, даже около большой палаты или залы, есть маленькая комнатка под названием припарочная, в которой на небольшой плите постоянно подогревается каша из льняного семени. У нас этого давно уже нет, согревающие компрессы заменили собой припарки, а припарочные получали иное назначение. Только в бараках Павловской больницы, строенных по планам гл. доктора Ураноссова, в конце прошлого столетия, сохранились еще припарочные. Но что же взять с Ураноссова, который был проникнут чинопочитанием, был чиновник от макушки до пяток, хотя и получил когда-то медицинское образование. А в таких больницах как Бахрушина или Солдаенкова, конечно, нет припарочной. Все инструменты, которые употребляются при обходе больных в палатах, находятся в карболовом растворе в стеклянной банке, куда они опускаются после употребления их в дело; банка эта вместе со столиком, на котором она стоит, передвигается от одной кровати к другой посередине залы; на ней стоят и банки со свиным салом и гигроскопической ватой и еще чем-то, словом это подвижная маленькая аптечка. И сам профессор и помощники его во время обхода больных надевают высокие фартуки или передники, но для защиты себя от загрязнения, а не больных от занесения на них какой-нибудь заразы.
Мне не удалось видеть, чем кормят больных во французских госпиталях, но я никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь жаловался на больничную пищу. Лекарств там очень много, изобилие и все новое, что изобретается, находит себе применение в госпитале.
Свободное копирование
