Пятого марта по нашему календарю в германских университетах кончается зимний семестр и университеты закрываются, но клиники, составляющие отчасти и городские больницы, продолжают функционировать. Ввиду этого я поехал из Берлина в Halle, куда стремился еще будучи в Москве. Это стремление было вызвано слухами о клинике Volkmann‘a, о которой написано очень много, в том числе и им самим выпущен целый фолиант под заглавием “Blitzagezurchirurgie”. Переезд в Галле занял часов около шести по железной дороге. Галле это старинный городок, в нем была когда-то крепость, не знаю для защиты от каких врагов, вероятно соседей. Следы этой крепости оставались до самого последнего времени; в крепости же помещались и университетские учреждения, в том числе и хирургическая клиника, а под нею, как раз под операционным залом - анатомический театр и склад трупов. По приезде в Галле я отправился сразу искать квартиру и нашел ее довольно скоро, благодаря тому, что студенты разъехались на каникулы. Квартира моя была в новой части города близь клиник, состояла из одной комнаты в два окна на двор и стоила 20 марок в месяц. За стеной у меня жил русский немец, впоследствии ставший профессором хирургии в Киеве, доктор Ф.К.Борнгаут. Мы с ним, конечно, познакомились, но не подружились, как с Якушкой Смирновым уже потому, что он все же был немец в душе, хотя и воспитывался в России, кажется в Дерпте. Мы вместе с ним бывали на лекциях Volkmann‘a. Прежде, чем идти на лекцию, я сделал ему визит, надевши для этого случая фрак, который у меня был с собой. Фолькманн жил в новой части города в своем довольно обширном доме, устроенном на подобие наших дач. Сам он был рыжий, очень напоминавший сапож-ковского банкира М. М. Коринфского, только потоньше его, такой же подвижный, подчас циничный и не заметно, чтобы обладавший особыми знаниями. Но о нем я еще буду говорить впоследствии.
Галле резко разделяется на старую и новую часть города. Первая небольшая, действительно старая, состоит из нескольких очень узких улиц, до такой степени узких, что два экипажа по улице разъехаться не могут, поэтому в каждой улице езда дозволяется лишь в одну сторону. По обе стороны улицы стоят высокие 3-4-х этажные здания с ходами прямо на улицу. Никаких дворов нет; все дома слились в один сплошной дом, с высокой черепичной крышей. Из одной стороны улицы в окна противоположной стороны протянуты веревки, на которых висит белье, сушится. Мостовые всюду покаты к середине улицы, по которой постоянно течет из домов мыльная вода и поднимается легкий пар. Это знак того, что домовитая немка занимается стиркой белья. Солнце вряд ли когда-нибудь заглядывает в окна этих домов. Такова старая часть города в пределах крепости. Она очень небольшая. Вокруг нее разрослась новая часть из современных домов. На площади, не знаю для какой цели, стоит старинная красная башня в форме столба или обелиска, а вокруг нее масса всякого мусора и навоза. Здесь же стоит небольшая колонка-памятник павшим русским воинам во время сражения с наполеоновскими войсками. В силу той дружбы, которая существовала между Россией и Германией и которая привела русские войска сюда, мне думается, что можно бы было поставить павшим русским воинам памятник и получше этого и, во всяком случае, держать это место почище, не заваливать навозом. Недалеко от памятника находится солеваренный завод, на котором выпаривается что-то очень много поваренной соли, получаемой из воды, которая тут же бьет прямо из почвы. Этот соляной источник сторонний; его собственники все горожане; каждому дозволяется брать из него несколько ведер воды в сутки.
Свободное копирование
