Когда у меня подбор литературы был уже окончен, как-то великим постом Басов отозвал меня в сторону и спросил меня, согласен ли буду я поехать за границу для подготовления к занятию хирургической кафедры. Я конечно сказал, что согласен. Ну, в таком случае, готовьте как можно скорее вашу диссертацию, и после того начал ежедневно спрашивать, пишу ли я, что написал. Он так меня подгонял и подталкивал, что через три недели диссертация была готова и я представил ее в факультет. Рецензентами были назначены Басов, Синицын и Воронцовский. Басов через день возвратил рукопись с хорошим отзывом. Синицин через два дня с таким же отзывом, а Воронцовский продержал месяца полтора. Предвидя такую возможность промедления декан Иван Ф. Клейн испросил заранее разрешение факультета на напечатание диссертации, когда она будет подписана всеми профессорами. Если бы не задержка со стороны Воронцовского, я бы успел и напечатать и защитить ее в последние дни перед каникулами, но этого не случилось и потому печатание шло летом, а защита была назначена лишь в сентябре. И все лишь по милости этого кисляка пунктуалиста Ник. Влад. Воронцовского. Он возвратил рукопись после 30-го мая, когда окончились уже все экзамены и, стало быть, наступили каникулы, почти все профессора выехали на дачи. Это было для меня новое неудобство: нужно было давать деньги рассыльному на поездки по железной дороге и терять время на эти поездки: некоторые профессора жили довольно далеко от Москвы, например Зернов, где-то около Лопасни по Курской дороге; Кожевников даже около Коломны, более чем за 100 верст от Москвы. Но с помощью затрат и это было устранено. Декан сделал надпись - печатать разрешается по постановлению факультета и вручил рукопись мне. Оставалось выбрать типографию и договориться о цене. Я был знаком еще еще со студенческих времен с Е. П. Яковлевым, владельцем скоропечати в Салтыковском переулке и обратился в эту типографию. Там мне обещали подвинуть дело скоро и действительно подвинули настолько, что все потребные экземпляры, даже с отпечатанными рисунками и все сброшюрованные через две недели были уже у меня в квартире. Корректором я был сам и нужно сказать, что я был плохой корректор, а в типографии дело шло почти без ошибок; я же до тех пор и не видал, как надо корректировать.
Когда потом я подсчитал все расходы, связанные с написанием, а потом и напечатанием диссертации, то оказалось, что они составляли довольно солидную сумму - около 600 рублей. Количество экземпляров в 1/4 завода, т.е. 300. Все они лежали у меня дома в ожидании своей участи, кроме тех, которые нужно было сдать в факультет по закону. Участь диссертации была кажется обозначена. Нужно было ждать начала учебного года, т.е. сентября месяца. Это лето (1879 г.) мы не выезжали ни на дачу, ни в деревню, а прожили в Москве, в очень хорошей квартире, данной мне Тихонравовым, где меня часто навещали Отрадинский, Соколовский и Дружинин; время у меня было свободное и я занялся частной практикой и изучением немецкого языка в виду предполагаемой поездки заграницу. Я взял учительницу. Это была Ю. И. Глики, жена или сестра доктора Глики. Она недолго давала мне уроки и хорошо сделала, что скоро отказалась, потому что я сам не был в состоянии отказать ей, хотя преподавание ее, метод, мне не нравился: мне нужна была разговорная речь, мне нужно было уметь спросить себе обед, узнать цену вещи, а она толковала мне о склонениях, которые я помнил с гимназических времен. Не много лучше шло дело и после нее, когда ее заменил студент Кузнецов, родом из Риги, основательно знавший немецкий язык и, в общем, я остался совершенно незнаком с разговорной немецкой речью и с такими знаниями, все же решился ехать за границу.
Свободное копирование
