Прошло уже полтора года моей службы при клиниках, пора было подумать и о диссертации. Но о чем писать? Мне, как клиницисту, хотелось бы написать что-нибудь по клинической хирургии. Я знал очень хорошо, что теперь уже вышло на сцену новое учение о безгнилостном лечении ран, и, стало быть, тема из этой области была бы наиболее интересной; но у меня не было материала для этой темы: в клинике господствовал старый, хорошо налаженный метод с корпией, linteum tenrstro, всякие unquentum, ecrutum, emplasta, а по новому методу все это отвергалось. Кроме того, за все три года моей службы в клиниках не было сделано ни одной ампутации <....> и резекции; о последних студенты даже и не слыхали; главным образом было удаление всяких новообразований и лечение язв, переломов, вывихов и т.п. Выбор оставался небольшой. Я обратился за советом к В. А. Басову, думая, что он как опытный человек скорее моего многодуманья, укажет ту область, из которой можно было выбрать и самую тему. Решено - сделано. На следующий же день обращаюсь к нему и что же слышу от него? Он выслушал меня, видимо, очень внимательно, потом повернулся ко мне боком, начал смотреть в окно, сдвинувши очки на кончик носа и спрашивает меня: “А Вы, Иван Ильич весной бывали в лугах?” “Бывал”, говорю я. “А видали сколько там разных цветов?” ”Видал.” ” А что пчелки там делают?” ” Видал и это. “ “Они ведь целый день перелетают с цветка на цветок, собирают с них сок, сносят его в улей, выделывают из него мед, а медом-то этим человек пользуется и одобряет. Берите пример с трудолюбивой пчелы. Прощайте-с.” И ушел. Дал совет, научил, но иносказательно. Через несколько дней я остановился на производстве “искусственного пути в желудок”, ввиду того, что эту операцию в последнее время стали намечать, но еще не делали, все боясь, главным образом, ранения брюшины, хотя часто (сравнительно) делали овариотомию, при которой брюшина вскрывается на громадном протяжении и, кроме того, не знаю на каком основании установилось убеждение, что чем выше ранение брюшины, тем оно опаснее, стало быть при операциях на желудке главная опасность - ранение предлежащей брюшины. Я задался целью проверить это мнение и начал собирать литературные данные. Прежде всего, достал протокол Московского физико-медицинского общества за 1845 год. В этом протоколе было приведено сообщение Басова, тоже озаглавленное - об искусственном пути в желудок; в этой статье, немногословной, ясно доказано, что этот путь при нормальных условиях живот-ного довольно прост, несложен и ведет к намеченной цели, т.е. к добыванию во всякое время желудочного сока, в котором так нуждались тогдашние физиологи, изучавшие процесс пищеварения в том числе и сам Басов, бывший тогда прозектором при кафедре физиологии. На основании своих опытов над животными (собаками) он пришел к заключению, что операцию можно было бы производить и у человека в тех случаях, когда естественный путь для пищи сужен или загроможден каким-нибудь препятствием. Он ссылался на случай бывший с канадским охотником, в котором у этого охотника нечаянным выстрелом ранена была селезенка, вскрыт желудок и ранена диафрагма, рана была огромная и все же пострадавший остался жив, и даже выздоровел. На основании всего этого, он предположил делать операцию гастротомии человеку. Но его предположением воспользовались не русские врачи, в то время стоявшие в жалком, убогом положении, а иностранцы, именно <....> - страсбургский профессор Хирургии в 1852 году. Случай окончился смертью, и это расхолодило хирурга. Но вслед за ним стали делать эту операцию и другие и все случаи оканчивались смертельно. Но почему же? Что именно было причиной такого исхода. При посредстве книжного магазина Дейбнера (Кузнецовский мост) мне удалось выписать из Парижа старый номер одного французского журнала <....>, что обошлось мне всего 32 коп. серебром, и в этом журнале была помещена статья <....>, в которой он описывал свой случай операции. Затем мало-помалу стала подбираться литература по этому предмету, а наконец, появилась и целая книга, составленная из отдельных статей, редактированная Гейдельбергетским профессором Черни (Crerny) по поводу 25-летнего юбилея Бильрота; в ней была приведена целая серия таких операций и вообще операций на желудке и описание того общего состояния, в каком находились больные в момент оперирования и результаты вскрытий. Книга эта значительно облегчила мой труд по собиранию литературы. Из нее я взял много материала. Все что я собирал тщательно хранилось, и нужно было только самому заняться опытами на животном, что и было проделано на 12 собаках. Хотя они после операции жили в самых дурных условиях и кормивший их служитель наживал деньги от кормления моих пациентов, тем не менее, все они остались живы и здоровы. А при изучении болезни оперированных больных всюду оказывалось одно и то же, а именно - больные были в таком ослабленном состоянии, истощении, что не могли уже говорить, потерявши от слабости голос, а при исследовании их трупов оказывалось, что сращение сшитых краев раны уже произошло, стало быть, нечего бояться, что в полость брюшины может попасть что-нибудь из желудка или извне. Все это вместе взятое дало мне право написать и утверждать, что эту операцию надо производить во время, когда больные еще не вполне истощены голодом. Эта мысль легла в основу диссертации и выставлена в конце книги, как особое положение. К книге я приложил и рисунки особой изобретенной мною капсюли, которую я предложил для введения в желудок и через которую можно бы было кормить больных. Капсюля эта в руководстве по оперативной хирургии Боброва в I-м издании названа была капсюлей Склифосовского, а когда я указал на это П. И. Дьяконову и показал ему свою диссертацию с рисунком капсюли, он убедился, что она моя и сообщил об этом Боброву, который в свою очередь, исправил ошибку и во втором издании своего руководства уже назвал ее капсюлей доктора Курбатова. Но и Склифосовский в свою очередь не остался в долгу. Он заказал в инструментальном магазине Ф. Швабе точно такую же капсюлю, но на полсантиметра шире, чем моя, и не из серебра, как моя, а из вулканизированного каучука и об этом было сделано сообщение в обществе Русских врачей, в котором Иона Сарычев назвал эту трубочку изобретением Склифосовского.
Свободное копирование
