Кроме обычных занятий в больнице и приема приходящих больных, которых в иные дни бывало больше сотни, как например, в базарные дни, мне нередко приходилось производить исследования трупов в судебно-медицинском отношении, по приглашению судебного следователя Нацевича, за отсутствием уездного врача. Одно из дел я помню до сих пор, хотя с той поры прошло уже полвека. Оно состояло в следующем. В лесу богатого владельца села Красного, занимавшего громадную площадь, больше чем в 2 тыс. десятин, на поляне стоял огромный старый дуб, от которого постоянно раздавался какой-то особенный звук, похожий на тихий свист. Причину звука никто не знал, но слышали его все, кому случалось здесь бывать. Знали также все, что у него есть на высоте 2-2,5 сажен большое дупло, в котором живут осы. Так вот, однажды во время сильного ветра этот дуб упал, сломался на высоте дупла, и часть его, бывшая ниже дупла, рассыпалась на куски, причем оказалось, что в дупле был человеческий скелет. Дано было знать местным властям, которые, не зная, как поступить, дали знать судебному следователю - кто его знает, может, тут убийство было. И вот судебный следователь пригласил меня дать свое заключение по этому поводу. При осмотре скелета оказалось, что он лежал головой вниз, т.е. - ко дну дупла, которое, т.е. вход в него, было не менее квадратного фута, а чем ниже, тем все шире была его труба. Толщина дуба была в 5 четвертей в диаметре. На стенках дупла было много осиных гнезд. Скелет местами был почти бурого, местами - белого цвета. Все кости, кроме левой теменной, были целы, а эта теменная кость разрушена, хотя периферия ее, т.е. края, были в соединении с соседними костями. Скелет, судя по величине роста и состоянию зубов, принадлежал мужчине средних лет и пробыл в дупле, вероятно, уже несколько лет. Никаких следов бывшей на нем одежды не было. Со стороны следователя мне было поставлено два вопроса: 1) по имеющимся данным можно ли предположить в данном случае убийство, а с целью сокрытия его - помещение трупа в дупло; 2) не был ли при жизни тут несчастный случай, т.е. покойный сам попал в дупло и там умер? На оба вопроса я дал один ответ, что, вероятнее всего, здесь имелось убийство, так как одна из костей была разрушена (левая теменная кость осталась лишь в виде кольца, соединенного с соседними костями), а потом труп был заткнут в дупло; а предполагать несчастный случай невозможно, потому что взрослый человек не мог даже и при желании опуститься в полость дупла вниз головой, и что он оставался там много десятков лет. Опрошенные жители соседних сел ответили, что они не помнят, чтобы на их памяти пропадал бы какой-нибудь человек из местных жителей, но что они слышали от стариков, что в этом лесу пошаливали какие-то люди. На основании всего этого следователь постановил: дело производством прекратить и память о нем предать забвению, а врачу-эксперту (т.е. мне) выдать прогоны на две лошади от места моего жительства и обратно, всего на 19 верст на 2 лошади, и суточных за двое суток по 45 копеек в сутки, как не имеющему чина, - всего 2 рубля 99 копеек.
Второе интересное дело было в Боровом поселке в глубокую осень. На поле Борового поселка был найден труп крестьянина соседней деревни Уши, которого ожидали домой с заработков на Дону, где он делал бочки для соленой рыбы и куда уходил каждую весну. Ушедший с ним житель Борового поселка возвратился, говоря, что тот остался еще там на месте и с ним не пошел. На трупе были ясные следы убийства - большая рана на черепе. Когда мы со следователем приехали туда - труп лежал, конечно, там, где его усмотрели, т.е. в поле, и уже замерз настолько, что для исследования его нужно было оттаивать. Следователь распорядился поместить его в натоп-ленную избу на ночь, а сам занялся опросом разных лиц. По оттаянии трупа на следующий день я сделал вскрытие его, причем оказалось, что голова была рассечена позади нее так, что рубящее орудие рассекло, кроме мягких частей, и левую теменную и почти половину затылочной кости. Кроме того, был рассечен позвоночник поперек, рана проникла в полость живота и повредила аорту на протяжении около дюйма. На лбу были кровоподтеки величиной с горошину, числом пять или шесть, расположенные дугообразно. Денег и кошелька при трупе не оказалось.
Судебный следователь предложил мне вопросы: 1) отчего последовала смерть покойного? 2) если в данном случае было убийство, то каким орудием оно было произведено? и 3) какое значение имеют те кровоподтеки, которые остались на лбу трупа? Я ответил на это, что смерть произошла от абсолютно смертельных ран черепа и головного мозга (он был рассечен), а также спинного мозга и аорты, что эти ранения были произ-ведены очень острым, широким рубящим орудием, как, например, бондарным топором, что знаки на лбу произошли от ударов по лбу какой-либо обувью, подбитой гвоздями (сапогом), а расположение и свойство ран указывают на то, что убийство было произведено левшой. Руководясь этим заключением, следователь в тот же день нашел виновника убийства - этот тот самый человек, который говорил, что убитый остался там, на месте работы. Он ограбил его, уже мертвого и представил кошелек, признанный родными убитого как принадлежащий убитому; в нем убийца нашел всего 25 рублей. В лоб он действительно толканул его пинком, сапогом, у которого в каблуке были вбиты гвозди, расположенные наподобие подковы. Следователь ликовал и о моей экспертизе официально заявил куда-то дальше, и из Московской судебной Палаты мне была прислана благодарность за необычайно добросовестное отноше-ние к делу экспертизы.
Были и другие дела, в которых подозревалось убийство, а при исследовании трупа оказывалось, что смерть последовала от гнойного воспаления мозговых оболочек.
После перевода Нацевича в Рязань на должность члена суда, на его место был назначен Трояновский, не то дурачок, не то близкий к тому человек, но так как в это время был уже уездный врач, Сам. Кир. Чернявский, то мне не приходилось производить судебных исследований.
Вспоминая все это, я отношусь с благоговением к памяти Дм. Е. Мина, хорошо ознакомившего нас с тем, как нужно вести судебно-медицинскую экспертизу и как писать протокол ее.
Свободное копирование
