Эмме
Я должен еще сказать немного о Карле Карловиче Эмме, о котором раньше лишь упоминал вскользь. Раньше он был военным инженером, жил довольно хорошо. В Петербурге женился на немочке, имевшей большое имение в нашем уезде, и переехал сюда на постоянное жительство. Он застал здесь еще крепостное право, но никогда не позволял себе пользоваться им, как его соседи-помещики; был либеральный, гуманный человек, много читавший, хотя и не имевший библиотеки. Он был мировым судьей и всегда клонил тяжущихся в примирению, был справедливый судья, почему мужики и звали его “дядя Карля” или “Карлуша”. Живя более чем полжизни в деревне, он не знал сельское хозяйство, вел его по старому обычаю, потом заложил имение в только что народившемся, так называемом “Золотом банке” и, не имея детей, все же сумел разориться, главным образом, на винокуренном заводе и карточной игре, которую вел неудачно. В этом последнем деле ему помогал и брат его, педагог в Петербурге, у которого там был даже свой дом, потом проигранный, содержимый им пансион был закрыт. Карл Карлович много платил за брата, а потом и сам обеднел. После смерти жены своей он женился вновь, взял за женой состояние (она была урожденная Стерлигова), но и это не помогло; он продал лучшую часть имения первой жены, оставил себе лишь часть леса, построил там хутор и при нем дом из старых амбаров и через несколько лет умер на руках жены от дифтерита гортани.
Он был веселый, остроумный человек, сочувствующий молодежи во всех ее искренних, честных стремлениях, сам он не выходил из границ возможного.
Я возвратился в своем воспоминании к нему потому, что моя судьба сложилась так, что она была отчасти связана с его домом.
В первое же время моей службы я увидал, что акушерская помощь в деревне крайне необходима, что под влиянием бабок-повитух гибнет много родильниц, а еще больше калечится на всю жизнь. Я сообщил свое мнение Карлу Карловичу, он разделил его, и мы составили доклад в Земское собрание о том, чтобы пригласить на службу земства акушерок, окончивших курсы при родильных учреждениях и имеющих право лечить сифилис у женщин. Такой школой была школа при Калин-кинской больнице в Петербурге. Ближайшее земское собрание сделало постановление о том, чтобы со следующего же года были приглашены акушерки, числом три, на службу земства. И вот Карл Карлович, как попечитель больницы, привез с собой одну из таких особ, которая приехала задолго до 1-го января, когда она могла бы занять акушерское место, и потому согласилась быть у него в должности письмоводителя (он был судья). Эта особа была Антонина Николаевна Вихляева, впоследствии моя жена, с которой мы прожили около 50 лет. Он же, Карл Карлович, вел переговоры со священником, он же был и нашим посаженным отцом и он же устроил нам свадебный ужин в своем доме и потом нередко навещал нас, а затем, вероятно, соблазнившись нашей жизнью, женился и сам вторично.
Свободное копирование
