Осень 1893 года - 3

 Так создалась первая московская марксистская организация для пропаганды и агитации среди рабочих. Это было 28 сентября (старого стиля) 1893 года.

 До сих пор оформленной организации у нас не было; был только круг знакомых марксистов-интеллигентов, были у отдельных лиц знакомства и кружки среди рабочих. Теперь такая организация создалась. С этого момента началась в Москве организованная марксистская революционная работа среди рабочих. С этого времени, вплоть до Февральской революции 1917 года, не прекращалась эта подпольная революционная марксистская работа. Сколько ни было провалов, как ни старалась полиция вырвать с корнем эту организацию, но ей это не удавалось никогда: после провалов разорванная цепочка немедленно восстанавливалась. Борьба временами затихала и глубоко уходила в подполье, но никогда не прерывалась совсем. Поэтому эту "шестерку", образовавшуюся в сентябре 1893 года, можно считать первой зачаточной ячейкой московской партийной организации. Характерно, что из шести членов ее трое до сих пор (1939 г.) состоят членами ВКП(б) -- Винокуров, Лядов и я, а четвертый -- С. И. Прокофьев -- умер в 1936 году, состоя тоже членом партии.

 Лядов в своих воспоминаниях {"На заре рабочего движения в Москве", стр. 161.} относит образование этой руководящей группы к весне 1893 года и считает в числе ее членов, кроме перечисленных, еще К. Бойе и Ф. Полякова, но то и другое неверно. Во-первых, о времени образования и составе этой группы одинаково вспоминали я, Винокуров и Прокофьев. Место ее образования -- квартира Винокуровых в Большом Овчинниковском переулке. Это установлено тоже нашими общими воспоминаниями, а Винокуров в этом переулке жил с осени 1893 года. С Бойе я познакомился позже -- в 1894 году, а Полякова я первый раз увидел в Бутырской тюрьме весной 1897 года. Возможно, что Бойе и Поляков были кооптированы в руководящую группу уже после моего и Винокурова ареста, в декабре 1894 года, когда оставался на свободе Лядов.

 Любопытно отметить, что образование этой группы совершилось под наружным наблюдением филеров (шпионов) московской охранки. Дело в том, что Винокуров был под довольно пристальным наблюдением охранки: он долго был членом союзного совета московских землячеств. В 1892 году, весной, в совместной с ним квартире были арестованы по астыревскому делу Шатерников и Григорий Мандельштам. Последний, высланный в Орел, часто нелегально наезжал в Москву и постоянно бывал у Винокурова. Осенью 1892 года были арестованы его близкие знакомые -- Круковский и Розанов; к тому же он был хорошо знаком с А. С. Серебряковой, известной московской провокаторшей, о которой я расскажу ниже подробнее. Лядов и я тоже были на учете охранки. Итак, за нами следили, и вот, что значится в филерской записи от 28 сентября 1893 года {Филерская справка находится в Архиве революции и внешней политики в деле Московской судебной палаты за No 28, 1896 года, в трех томах "По обвинению лекаря С. И. Мицкевича и других в преступлениях, предусмотренных ст. 250, 252 и 384 (кружок социал-демократов)".}:

 "28 сентября Винокуровых посетил Григорий Мандельштам. В четыре с половиной часа дня А. Н. Винокуров зашел к Калафати и И. Павлицкому, от них он пошел к С. И. Мицкевичу, с коим затем и вышел, сопровождаемый еще мещанином Костромской губернии С. И. Прокофьевым; около университета Мицкевич отделился, и Прокофьев с Винокуровым пошли на квартиру к последнему, куда скоро явились Мартын Мандельштам (то есть Лядов), а потом и С. Мицкевич, который в 11 часов вечера вышел с С. Прокофьевым; распрощавшись, пошли по домам: С. Мицкевич -- в дом Гирш, а С. Прокофьев -- в дом Кудрявцева по Трындинскому переулку". Таким образом донесения филеров отмечают пять лиц, присутствовавших на этом собрании: хозяев квартиры А. Н. и П. И. Винокуровых и троих гостей -- С. И. Мицкевича, М. Н. Мандельштама-Лядова и С. И. Прокофьева; шестое лицо -- Е. И. Спонти, присутствовавший на собрании, не был отмечен филерами, так как, повидимому, был им еще неизвестен, как недавно прибывший в Москву. Конечно, филеры не знали, что это было за собрание, ибо если бы они знали, то не прервали бы вскоре наблюдения за Винокуровыми и всеми нами, что видно из отсутствия выписок филеров в деле с декабря 1893 года по ноябрь 1894 года и из книги Меньшикова "Охрана и революция" (т. I, стр. 245 и 246), в которой читаем:

 "26 апреля 1893 года под наблюдение московских филеров вступили А. Н. Винокуров и его жена Пелагея Ивановна. Осенью (октябрь и ноябрь) слежка за ними сделалась хронической; она установила, что к числу ближайших знакомых Винокурова и его жены принадлежат: И. Давыдов, сестра его и ее муж А. Рязанов, а также Гр. Мандельштам, С. И. Мицкевич, З. И. Серебрякова, И. Немолякин, М. Н. Корнатовская и, наконец, сама А. Е. Серебрякова, которая нашла нужным почтить самолично рождение нового члена московской революционной семьи.

 Благодаря своей "мамочке" (то есть А. Е. Серебряковой,-- С. М.) охранное отделение знало, что квартира Давыдовых (то есть А. И. Рязанова, А. Д. Давыдовой и И. А. Давыдова, -- С. М.) являлась школой экономического материализма; было известно также, что Мицкевич старался обзавестись связями среди рабочих и даже приобрел таковые в мастерских Московско-Брестской железной дороги, пользуясь содействием помощника машиниста С. И. Прокофьева.

 Но Бердяев в это время был занят народовольцами, на которых надеялся пожать лавры, и поэтому молодой социал-демократии особого внимания не уделял.