Семидесятые. Записки максималиста - 227

1 января 1973 г.

[Без даты]

Голицыно. Тысяча девятьсот семьдесят второй выдался тяжеловатый. Много смертей вокруг: потеряли Александра Твардовского, Александра Бека, Бориса Ямпольского. На литературную публику в минувшем году вообще какой-то мор нашел: только в Москве, говорят, умерло человек 50 литераторов, а по стране более двухсот. Среди героев моих книг, людей мне далеко не чужих, тоже большие потери: умер академик-гельминтолог К.Н.Скрябин (герой книги «Разорванная паутина», 1962), селекционеры талантливые и люди нестандартные В.С.Пустовойт и А.Л.Мазлумов. Мой многолетний друг и герой фармаколог Н.В.Лазарев полностью разрушен.

Но кроме физических смертей 1972 год принес немало смертей моральных. Самодоносы в виде письма в «Литературную газету» подписали Булат Окуджава, поэт, которого знали и любили миллионы людей и столь же известные публике талантливые братья Стругацкие. Это невыносимая потеря, тем более что три человека А. Галич, В. Максимов и Лидия Корнеевна Чуковская удержались от дьявольского искуса. Значит, можно удержаться от подлости, от предательства, от страха!

И, наконец, потери третьего порядка — отъезды, отъезды близких и далеких. Печальнее всего было расставаться с Гришей Свирским.

В эмиграцию потекли не отдельные люди, а десятки. Из «дальних» как огромную потерю чувствую отъезд Иосифа Бродского, другого такого поэта Россия не скоро обретет вновь. Но жаль было расставаться и с семьей Лилит, с Меникерами и со многими, многими. А те, что подали документы и вот-вот покинут нас — тоже как будто безнадежные больные, того и гляди, придется расставаться навсегда.

Политические гайки в течение всего года завинчивались все туже и туже. Издевательства над Солженицыным, над отъезжающими в Израиль, аресты (Буковский, Якир, украинские националисты и т.д.), эта «мелодия» года усиливается крещендо. Для литературы, для литераторов перспективы мрачны, если не сказать безнадежны. Пошлость царит на радио и в телевидении, издательства завалены книгами, которые никто никогда не купит, сократили выпуск литературы. Заключить издательский договор — почти невозможно. В кино новое руководство еще более ужесточило цензуру (десятки уже отснятых отличных и хороших фильмов — лежат на полках), дана команда делать только современные картины, то есть только апологетические. Я получил 8 отказов на книгу о нравственности в науке, три отказа на документальное кино.

Тяжелым было и нынешнее лето с его дикой жарой. Грустно слышать о бедствии, которое охватило страну: нет овощей, кормов, впереди недостаток мяса, молока, масла.

Пожалуй, мне даже чуточку стыдно, что лично мои дела литературные были в этом году совсем не плохи. Вышел однотомник «Люди среди людей» на 35 печатных листов. Опубликовано в течение 1972 года три больших очерка в «толстых» журналах.

«Подъем» № 1 — «Сладкое и горькое» об академике Мазлумове, «Дружба народов № 4 — «Арнольд Сеппо в четырех измерениях», «Простор» № 10 — «Бальзам Фьерабраса» о школе Лазарева. Вышли две статьи в «Правде» и две в «Комсомольской правде». Напечатаны статьи: в «Сельской нови» № 10, «Советская женщина», «Красный крест» и т.д.

Удалось заключить договор на двухчастный фильм об Л.Е.Исаеве — сценарий (в соавторстве) сдал. Вышла, переведенная мною с украинского, книга Е.Степаненко «Домик в море» для детей. Сделаны первые шаги к сценарию о Хавкине.

Богатым не стал, да и невозможно обогатиться от честного литературного труда, тем более имея такую семью (сам-пять) как у меня. Однако, слава Богу, не голоден и смогу, не одалживая денег, продержаться, очевидно, до июля-августа.

Но, может быть, самые важные итоги, это итоги внутренние. Всеобщее нравственное крушение, которое особенно явственным было в этом году, еще сильнее убедило меня в необходимости в книгах и в жизни твердо стоять на моральных позициях. Тема нравственности в науке была главной в моих опубликованных в этом году работах. Судьба протестантов, открыто выступавших против режима, предопределена. И будущее не за ними. Многие из них сами, увы, оказались нравственными банкротами (П.Якир, кое-кто из украинцев). Марксизм никуда не ведет, национализм — тем более. Официальные русисты из правительства не признали своими братьями русистов (славянофилов) из журнала «Вече». Даже дали им впопыхах по морде. «Кошку бьют, невестке наветку дают». Статья Яковлева в Литературной газете метила не только против русских националистов, но и против националистов из национальных республик. В этой свалке честному человеку тоже делать нечего. Очевидно, остается одно: сохранить свою честь человеческую и писательскую, а как историку не прекращать работы над жизнеописаниями, открывающими правду о времени. Никаких партий, никаких коллективных действий. Отвечать за себя и за Время (как Ростан пишет в «Записных книжка»: «Если ты отказываешься от собственной борьбы, из тебя сделают борца за чужое дело»)

Итоги семейные: с Ли у нас все хорошо. Беда с детьми: с ними нет контакта. И вероятно не будет. Очень хочется не потерять Анну. Но уже не приложу ума, как это сделать при тех острых отношениях, которые сложились у нас с ее матерью. Остается только помогать детям материально. Похоже, что ничего другого им от нас и не нужно. Ю.С. пока бодра, Любовь Лазаревна — тоже. Родителям я не нужен. Общее чувство: вокруг пустынно, одиноко. Все неустойчиво. Случись что-нибудь — у меня нет друзей, нет близких. Приятели, приятели.…И Ли, беспомощная, милая неумеха. У нас ничего нет, ни богатств, ни защитников. Мои единственные ценности (по крайней мере, я их так ощущаю) это книга о Вавилове и 300 страниц биографии Войно-Ясенецкого, написанные за 1972 год. А может быть ничего другого и не нужно? Все остальное тянет вниз. Итак, прожито 50. Это уже не второй перевал — третий, последний.

Поездки:

Январь (Дубулты, Дом Творчества) — 30 дней

Март (Голицыно) — 26 дней

Март-апрель (Алма-Ата, Караганда) — 14 дней («Огонек»)

Май-июнь (Алма-Ата, Фрунзе) — 14 дней («Правда»)

Сентябрь (Коктебель, Дом Творчества) — 30 дней

Октябрь (Самарканд, Бухара, Ташкент) — 15 дней (институт Исаева)

Декабрь (Голицыно) — 12 дней

В Ленинграде дважды был по 2-3 дня у Любови Лазаревны

Написал «для денег» очерк «Бальзам Фьерабраса» (3 п.л), несколько газетных и журнальных пустяков, а для души 306 стр. Биографии Войно-Ясенецкого.

В дорогах повстречал много хороших людей. И это тоже немалый итог.

Я обратил внимание, что искусство играет в моей жизни сравнительно скромную роль. Художественную прозу читаю, только если это экстра-класс, люблю, читаю и перечитываю стихи. В этом году много читал Волошина, Д.Самойлова, Иосифа Бродского, Левитанского, Цветаеву, Липкина. Музыки почти нет в моей жизни. А жаль… Огромную радость доставляет живопись. Выставка портрета в музее изящных искусств — незабвенна, выставка Хаммера [фамилия нрзб.] — тоже была интересной. И все-таки хорошая философская книга, честная, страстная публицистика — моя главная отрада.