29 марта.
Москва. Вчера провели вечер у Гриши Свирского. Прощались. Завтра, в первый день еврейской Пасхи, он уедет в Израиль. Гостеприимный, ухоженный дом Свирских разорен. Кое-как собрали стулья, чтобы принять тех, кто пришел попрощаться. Друзей много, Гришу и его жену Полину любят. Добрые, честные, прямые люди. И всем горько — и уезжающим и остающимся. Ибо это горечь расставания навсегда. Хозяева крепятся, прощание идет уже три дня, три дня приходят люди. Есть и веселые, это молодые парни, готовящиеся уехать следом. Но у нас, людей старшего поколения, нет иллюзий. Это трагедия. Может быть только Фима, 18 летний сын Свирских, приживется в далеком крае и преодолеет тоску по дому. А Гриша и Полина едут на страдания, если не материальные, то на нравственные. Это ясно и им и мне. Полина рассказала на прощанье, что А.Т. Твардовский по просьбе своей дочери, которая дружила со Свирскими, обращался в верха, чтобы Гришу печатали, а потом сообщил — там не хотят и слышать о том, чтобы «простить» опального литератора, пусть подыхает с голоду. Так что отъезд писателя Свирского из СССР — прямое дело тех, кто его травил.
Свободное копирование
