27 сентября
Коктебель отодвинулся в глубину темного туннеля. А был ли Коктебель? В Москве холодно, сыро, а главное чуждо и пусто. Безо всякой надежды отправился в редакцию «Правды», к заведующему отделом науки Королеву, который два года назад привлек меня для работы в газете. Уже полгода лежит у него мой очерк-размышление о жанре рассказа об ученом. Королев встретил меня вполне (для чиновника) радушно, рассказал, как он устает на работе, как бегает по утрам, чтобы сохранить форму. Лицо у него и впрямь усталое, работать приходится много. О моем опусе сказал, что все бы ничего, но вот надо бы добавить в него обобщения — решения XXIV съезда партии и т.д. На это я ответил, что лучше-ка я очерк заберу, а предложу что-нибудь иное. Дело для меня не только том, что я еще не принимался пропагандировать решения даже ХХIII съезда, не говоря уже о XXIV-м, а в том, что мне надо точно дознаться, играет ли Королев со мной или нет. Тормозит ли начальство очерк или автора. Я предложил ему поездку в Самарканд и Ташкент (ин-т Исаева, проблема оздоровления края), он охотно тему принял и обещал договориться с начальством о командировке. Если «Правда» пошлет меня в Узбекистан, я смогу (и эго главная причина поездки) посмотреть в Ташкенте «Дело» Михайловского и историю суда над Войно-Ясенецким в 1930 году. Увидеть эти бумаги — моя мечта.
Свободное копирование
